Не мешай судьбе,
и она приведет куда нужно.
Поля
Это, конечно, было неправильно, но первым о беременности узнал Лев Дмитриевич. Мне не пришлось ничего рассказывать. Он догадался сам. Не представляю как. Мы встретились в коридоре больницы, как обычно, обменялись новостями и пожаловались друг другу на бабушку.
А потом он спросил.
Прямо.
В лоб.
— Поль, а ты, часом, не беременна? — Даже глаза сощурил. Точь-в-точь как Леха, когда выпытывал у меня что-то про прежнюю жизнь.
— А вам уже хочется правнука? — я закусила губу, сдерживая улыбку.
— Я-то что? Я всегда за. А вот оболтусу моему давно пора стать папкой. Но он же у нас этот… Гусь-однолюб.
— Лебедь, — поправила я и кивнула.
Словно и правда не ожидал, старший Крамер опустился на лавку возле палаты.
— Ёшки-матрешки… — хмыкнул в усы.
— Леше я еще не говорила. Сама только вчера вечером заподозрила, а утром… — достала из сумочки тест на беременность. — Ваш сумасшедший внук мне их когда-то оптом купил. Вот, один пригодился.
Передала Льву Дмитриевичу узкую картонную полоску с двумя четкими розовыми линиями.
— Если бы сказала, он бы на своих двоих из Лондона прибежал. Ла-Манш вплавь, а дальше огородами до самого Питера.
Старший Крамер изучающим взглядом уставился на меня.
— Знаю. А потом у него снова скопилась бы куча нерешенных дел, и ночами пропадал бы за ноутбуком. — Я пожала плечами. — Нет, мне это не нужно. Пусть у других будет стакан наполовину полон. Я за целый. С горкой.
— Да-а… Теперь понимаю, почему он столько лет по тебе кис.
В палате за нашими спинами все так же стояла тишина. Ба, вероятно, спала. Но Лев Дмитриевич больше не стал рассиживаться.
— И почему? — я поднялась вслед за ним.
— Потому что не идиот. И, кажется, мне тоже пора прекращать дурью маяться.
Что означала первая часть фразы, было понятно — на идиота Леха не тянул. Но вторая казалась сплошной загадкой.
Чтобы спросить значение, я даже открыла рот. Но сказать ничего так и не успела. В конце коридора раздался голос кардиолога бабушки, и, доставая из сумки список с вопросами, я поспешила за ним.
***
Без подготовки в медицинских терминах можно было утонуть. Первые дни я часами листала страницы интернета, чтобы понять, о чем говорит доктор. Но сейчас все было предельно ясно.
Оба первоначальных диагноза подтвердились. Моя всегда здоровая ба оказалась серьезно больна, и впереди нас ждал как минимум месяц подбора препаратов, а за ним еще полгода контроля и регулярных посещений врача. Если сама Ядвига Яновна не будет подкидывать сюрпризов!
С одной стороны, это было ужасно — подтвердился худший прогноз. А с другой — наконец наступила какая-то ясность. Осталось лишь с ней смириться. Еще на месяц отложить отлет в Лондон и закупиться валерьянкой.
Стараясь не фонить своей грустью на всю больницу, я несколько минут посидела под дверью кабинета доктора. Нацепила на лицо маску внучки, которой все нипочем. И только потом пошла в палату к ба.
Льва Дмитриевича уже и след простыл. Наверное, мне следовало сразу обратить на это внимание. Терпения у подполковника было гораздо больше, чем у меня, и бабушкины капризы он сносил намного лучше.
Просто так Крамер-старший из палаты не ушел бы. Но я, видимо, еще не до конца отошла от вестей, потому пропустила это. А затем профукала вторую странность.
Словно в этом нет ничего сложного, ба сидела на кровати и, вместо того чтобы листать журналы или читать книгу, одну за другой забрасывала в себя таблетки из небольшого бумажного кулька — свою стандартную больничную дозу. Сама! Без скандалов и уговоров. Как нормальный послушный пациент!
— Привет, бабуль. Я с доктором только что говорила.
Все так же, ничего не замечая, я подошла к гостевому креслу и поставила на сиденье сумочку. Нужно было как-то начать разговор про переезд. Хоть мы и жили в одном доме, но оставлять ба без присмотра пока не стоило. Кому-то из нас предстояло временно поселиться у другого. Мне у нее или ей у меня.
— Доктор… Рассказал… — как-то странно произнесла ба, все так же в прострации глядя перед собой.
— Заключение к вечеру будет готово. Так что завтра тебя выпишут.
— Завтра… Выпишут…
— Нам осталось только решить, где ты ближайший месяц будешь жить. — Я прижала ладонь ко лбу. — Родители вернутся через неделю, но у них потом опять какой-то симпозиум. Наверное, тебе будет лучше…
