Девочка! Гленн что, умрет, если произнесет мое имя?
— Я считаю, и меня поддерживает вся семья, что цветочной фее не место на факультете теней, — перешел Гленн к главному. — Ее нельзя обучать теневой магии. Это против самой сути магии. Либо фея, либо тень. Третьего не дано. Семья Корнуэлл понимает, что правила — есть правила. Любой маг, у которого проявились способности тени, обязан пройти обучение, чтобы научиться контролировать дар. Но эта девочка — не настоящая тень. И она — проблема. Вы это знаете. Я предоставил вам письменные свидетельства некоторых педагогов. В частности, заместителей декана Моргана и Гаретта. Оба подтверждают, что девочка почувствовала себя особенной, грубит на уроках, ведет себя заносчиво с другими студентами, а еще сумела очаровать сына самого лорда-ректора. Юноша-тень отличился множеством безрассудных поступков из-за цветочной феи. Все это нужно остановить, пока не стало поздно. Необходимо альтернативное решение. Его наша семья и предлагает. В мире людей полукровка утратит способности, и не будет представлять угрозы ни для кого.
Вот теперь я была готова закричать. Свидетельства заместителей? Гаретта? Того самого Гаретта, которого уличили в связи со студенткой и хотят уволить?!
Проклятье! Гленну хватило наглости еще и Ллойда приплести!
Быстро же узнал о нашей «дружбе» и не преминул воспользоваться!
— Прошу вас, господа, — Гленн приложил руки к груди, — примите правильное решение. Переезд девочки в мир людей пойдет на пользу всем. В том числе, ей самой. Она не осознает, что это упростит ей жизнь. Там она станет не ненавистной полукровкой, а такой, как все вокруг.
Я не удержалась. Посмотрела на Гленна. С презрением.
Можно подумать, он о моем благополучии заботится.
— Мы выслушали ваше предложение, господин Корнуэлл, — проговорил судья, сидевший слева. — Но насколько я помню, по этому делу хотела выступить и леди Орнелла Армитадж.
Мое сердце затрепыхалось.
Да-да! Она хотела выступить! Еще как хотела! Нужно дать ей шанс!
— Леди Армитадж — не член семьи, — отрезал Гленн. — С какой стати давать ей право голоса? Она просто ненавидит, когда магов отправляют в мир людей. Считает это унизительным. Но у нас особый случай. К тому же, леди Армитадж нынче не сочла нужным присутствовать здесь, а ведь ей отправили приглашение, так?
Я с трудом сдержала крик.
Мама — не член семьи?! Вот, мерзавец!
— Все верно, леди Армитадж отправили приглашение сегодня утром, — проговорил главный судья скучающим тоном. — И раз она не объявилась, видно, передумала выступать в защиту феи. Неудивительно. На факультете и так проблем хватает.
— Но леди Армитадж сейчас на… — не выдержала я и попыталась объяснить мамино отсутствие в зале суда.
Увы, мне не позволили.
— Молчать! — судья щелкнул пальцами. — Тебе не давали слова!
Миг, и я едва не задохнулась. В буквальном смысле. Рот закрылся сам собой, губы сжались крепко-крепко. Даже замычать, демонстрируя протест, не получилось.
— Раз больше желающих выступить нет, мы удаляемся на совещание. Ждите здесь.
Судья еще раз щелкнул пальцами, и прямо из пола выросли теневые побеги. Они легко оплели меня с ног до самой шеи, приковав к креслу. При всем желании не дернешься. И тем более, не дашь деру.
— Видела бы ты сейчас свое лицо, — проговорил Гленн насмешливо, когда судьи удалились в соседнее помещение решать мою судьбу. — Истинная темная.
Ох, как же я жалела, что меня лишили дара речи. Все бы ему высказала. Все-все! А заодно одарила б знанием, что он — труп. А еще идиот. Неужели, правда, не понимает что мама его уничтожит? Убьет собственными руками и не вспомнит даже, что когда-то любила!
— Это для твоего блага, — снова заговорил Гленн. — Ты просто не видишь картины целиком. И это вина Орнеллы. Она оставила тебя в нашем мире и внушила, что ты достойна большего, чем жизнь скромной цветочной феи. Окажись ты в мире людей младенцем, как мы и планировали изначально, была бы счастлива.
Легкие и сердце разрывались от отчаянного желания кричать. Где-то на границе сознания я понимала, что в словах Гленна есть доля правды. Расти я среди людей, знать не знала бы ни о настоящих родителях, ни о собственных силах. Я была бы другой. Но сейчас это не играло роли. Я та, кто есть! Цветочная фея и тень! Меня нельзя вышвыривать, как котенка за шкирку. Здесь моя жизнь! Здесь мама и… Ллойд. Ллойд, с которым (это я вдруг ясно осознала) я не хочу прощаться навсегда.
— Знаю, Орнелла придет в ярость, она не любит проигрывать, — Гленн закатил глаза. — Но придется смириться с поражением.
«С поражением?! Серьезно?! Он думает, это игра?! Соревнование?! Маме нужна я! Я! А не победа над бывшим возлюбленным!»
— Постепенно и ты поймешь, что я прав, — заверил Гленн с самодовольной улыбкой.
А я посмотрела на него яростно и объявила мысленно:
«Я тебя убью! Даже если выкинут в чужой мир, найду способ поквитаться!»
Не знаю, что именно прочел Гленн в моих глазах. И успел ли это сделать. Ибо пока я «отправляла» сие послание, скрипнули двери, и в зал вернулись судьи. Слишком быстро. Будто и не обсуждали ничего, а приняли решение сходу.
Плохой знак. Очень плохой знак!
Судьи устроились на прежних местах, Гленн скромно присел на скамеечке у стены, а я… я… Мне чудилось, что пол дрожит под креслом, того гляди проломится, и я улечу в очередной портал. На этот раз в портал, ведущий в иной мир. Навсегда. Я же тень. Пусть и наполовину. А тени не способны возвращаться обратно. Для нашего брата такое путешествие — это билет в один конец.
— Суд взвесил все факты и принял решение, — объявил главный судья. — Калиста Корнуэлл отправляется в мир людей. Сегодня же. Все свободны.
Виски взорвались от боли.
Я не могла поверить. Я просто не могла в ЭТО поверить!
Мир людей?! Сегодня?!
Я до последнего не теряла надежду. Считала, что все не может закончиться вот так. И зря.
— Благодарю вас, господа, — Гленн поднялся с видом победителя.
А я осознала, что, правда, готова его убить. Это была не пустая угроза. Не сумасшедшая мысль, пришедшая в голову сгоряча. А реальное желание.
Я бы не побоялась обагрить руки его кровью. И плевать на последствия.
— Не будем откладывать перемещение, — главный судья вновь переключил мое внимание с Гленна на себя. — В новом доме девушка обойдется без вещей, оставленных на факультете.
А в следующий миг он опять щелкнул пальцами, и зал суда поплыл. Лишь на грани реальности и беспамятства мелькнула мысль о маме. Она не просто узнает о случившемся слишком поздно. Она больше никогда не увидит меня…
— О! Ты проснулась! Наконец-то! Похоже, тебя здорово оглушили заклятьем. Целых два дня проспала, как сурок.
