Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
— Я буду тебя ждать в столовой, — встаю, откидываю волосы на спину.
На кухне Зина накрывает на стол. Я здороваюсь с женщиной, улыбаемся друг другу. Сажусь на свое место, тут вибрирует мой мобильник. Папа.
— Доброе утро, папочка.
— Доброе утро, Ди. Как твои дела?
— Все отлично.
— Может сегодня встретимся?
— Прости, сегодня никак, идем с Адамом в новую третьяковскую галерею. Коваленко выставляет коллекцию.
— Ты все еще думаешь, что ему интересно это искусство?
— Мне оно интересно, и Адам не отказался составить мне компанию.
— Идеализируешь ты его.
— Давай закроем тему, не будем ругаться, — после вчерашнего разговора с Адамом, любая негативная информация в его адрес сейчас вызывает во мне протест. Плохие люди не носят боль в себе на протяжении пяти лет.
— Ладно. Мне тут Андрей звонил, — я сразу же напрягаюсь. Интересно, что рассказал Захар? — Сказал, что на Захара наехал известный тебе человек.
— Сбил что ли на машине? — включаю дурочку, потому что появляется Адам. Он подходит к столу, вешает пиджак на свободный стул, садится во главе. — Надеюсь, с ним все хорошо.
— Не знаю, но Андрей очень злой. Жаждет получить ответ.
— Я думаю, что конфликт больше раздут.
— Ты присутствовала? — голос папы звенит от напряжения, а рядом на меня смотрят потемневшие карие глаза.
— Да. Могу сказать, что ничего серьезного не было. Поболтали, разошлись, — ага, кровь на лице Захара до сих пор перед глазами, как и ощущение опасности от Адама. — Ладно, пап, позже созвонимся. Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя. Береги себя, солнце, — тяжело вздыхает папа, отключаемся. Адам, после того, как я кладу телефон рядом с собой, подносит чашку с кофем к губам.
— Папа звонил, — отчитываюсь, суетливо намазывая на тост мягкий авокадо. — Предлагал встретиться, но я сказала, что мы идем в галерею. Потом состыкуемся, — искоса кидаю изучающий обстановку взгляд на мужчину. Адам не улыбается, изучает мое лицо, проверяет на вранье.
— И все?
— Да, — слишком торопливо отвечаю, тем самым вызвав подозрение. Приподнимает выразительно бровь. Вздыхаю. — Макаров звонил, возмущался по поводу того, что ты тронул Захара.
— Как интересно. Мальчик вместо того, чтобы самостоятельно отвечать за свои слова и поступки, бежит к папке и жалуется, как сопляк.
— Адам!
— И ты за этого не до пацана собиралась замуж? — хмыкает, ставит чашку на блюдце. — Я надеюсь, ты меня хорошо услышала по поводу младшего Захарова. Не звонить, не общаться, не встречаться. Даже из чувства сострадания.
— Но…
— Мое слово последнее, — как отрезал, я поджимаю губы. Вздох-выдох, попытка не пытка, не хочу, чтобы доверие, возникшее вчера, сейчас испарилось под гнетом недовольства кого-то со стороны.
— Ты слишком категоричен. А если кто-то другой проявит ко мне внимание, ты так же ему разобьешь лицо?
— Если надо будет, я в лесу его закопаю, — и совсем не шутит, я сглатываю, нервно откусываю бутерброд. Какое-то время мы молчим, я смотрю на Адама, пытаясь понять, куда нас завел этот разговор, он что-то смотрит в планшете.
— Ты ж пошутил? — Адам поднимает на меня глаза, несколько секунду смотрит не мигая.
— Нет. Я не шутил, — почему у меня ощущение, что я влетела в бетонную стену и сейчас медленно сползаю по ней вниз? Почему утренняя эйфория сейчас перестает возбуждающе действовать на меня, будоражить кровь? Предвкушение сменяется разочарованием.
— У меня такое чувство, что мы никогда не поймем друг друга, Адам.
— Ты слишком молода, Диана, придаешь большое значение незначительным вещам, которые никакую роль не играют в жизни.
— То есть?
— Сейчас ты на меня обиделась. Обида из-за чего? Из-за того, что я категоричен по отношению мужских особей вокруг тебя с неприкрытым интересом? Я против. Я собственник, я не желаю видеть пожирающие взгляды, похотливые слюни, не приемлю, когда кто-то тебя трогает, кроме меня.
— Я не вещь.
— Нет. Ты моя женщина, Диана. Моя с головы до ног, — я опускаю глаза, его взгляд слишком жесткий для меня, слишком тяжелый. Каждое слово, как оковы на мои руки и ноги. Пленница в золотой клетке. Его женщина — его пленница, без права выбора.
— Ты и Лизу так прессинговал? — тихо спрашиваю, скрючивая салфетку на коленях. — Сколько она с тобой была, пока ты не остыл к ней, чтобы отпустить? — поднимаю голову, Адам холодно на меня смотрит без тени понимания и нежности. В глубине его глаз вижу глухое раздражение.
— Я не прессингую женщин.
— А что ты сейчас делаешь? Или это только мне такая участь досталась?
— Ты неправильно толкуешь мои слова.
— Да? Я правильно толкую, я только и слышу «моя», слышу угрозы для тех, кто хоть на секундочку проявит интерес ко мне! Ты мне не доверяешь… — черт, не хотелось бы выглядеть перед ним слабой, но не могу сдержать слез.
— Доверяю. Не доверял бы, не рассказал, — склоняет голову набок, уголки губ опускаются вниз. — Прости, — хрипло произносит.
— Я тебя не понимаю. Я разве повод давала, чтобы ты себя так вел?
— Нет.
— Я разве проявляю к тебе не уважение? Отказываю тебе в близости? Почему ты так со мной? Почему ты сначала отталкиваешь, потому притягиваешь и вновь отталкиваешь? Почему? — слезы мешают разглядеть лицо Адама. Он внезапно встает, обходит стул, опускается передо мной.
— Прости, малыш! Пожалуйста! — смотрит на меня снизу-вверх, в глазах борьба между привычным собой и вот просьбой простить. И я его прощаю, мысленно, а на деле просто смотрю и молчу. — Я очень дорожу тобой, — берет мои руки в свои ладони, целует пальцы, прижимается лицом к ним. Непривычно видеть его у своих ног, как и ощущать его горячие губы на раскрытых ладонях. Он сложный. Сложный для меня. Похож на ребус, думаешь, что вот-вот все сложится, но последняя деталь не сходится и весь труд насмарку. И моя беда в том, что, проживая каждый день рядом с ним, потихоньку узнаю его с разных сторон, симпатизирую этому сильному, грозному мужчине. Я не могу категорично утверждать, что жду окончания договоренностей между нами. Особенно после вчерашнего разговора, особенно сейчас, смотря на его склоненную голову.
— Так что по поводу галереи? — Адам поднимает голову, взгляд теплеет, облегченно вздыхает. — Покупать билеты?
— Покупай. С тобой пойду куда угодно.
— Хорошо, — как только мои руки оказываются на свободе, вытираю мокрые щеки, скованно улыбаюсь. Он поднимается на ноги, целует в макушку, возвращается на свое место за столом. Мы заканчиваем завтракать, вместе выходим из столовой. Иван поджидает меня. Несколько минут на сборы, покидаем дом. Возле крыльца ожидают два «мерса».
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
