— Мне — «да», вам — «нет», — напомнил Стас.
— Ну, это мы еще посмотрим, — с вызовом бросил анестезиолог.
Вот только тараканьих бегов нам здесь не хватало!
— А что тут смотреть? — как можно спокойнее ответил Дежнев. — Тут уже давно всё решено. Кто раньше встал, того и тапочки.
Интересно, а тапочки Татьяна купила или нет? И нужного ли размера?
— И давно эти тапочки ваши, позвольте спросить?
— Достаточно, чтобы вам, коллега, тут ничего не светило, — поставил точку Стас.
— А-а-а, — понимающе потянул Алексей, видимо, складывая в единую картину предыдущие перепалки по поводу Татьяны. — Ну, совет вам да любовь, — фыркнул он.
— На свадьбе скажешь, — решив окончательно добить деморализованного противника, добавил Дежнев.
— Всё так серьезно?
Лицо анестезиста нужно было запечатлеть в мраморе. Композиция «Данунафиг. Такнебывает». Стас на секунду даже погордился за свою репутацию убежденного холостяка.
— А что, сам же говорил: Татьяна из тех, на ком женятся, — напомнил Дежнев.
— Ну, тогда поздравляю.
Алексей протянул руку. Хороший парень. Он действительно поздравлял от души.
Как легко договориться с мужиком.
Остались мелочи: убедить Таню принять предложение, и тогда не придется соскребать репутацию с пола.
Оставшиеся дни до Нового Года прошли как в угаре. Татьяна заведующего почти не дичилась, но и общаться толком не получалось. Отчеты, обрушившиеся как в ливень из водосточной трубы, не давали поднять голову. Казалось, «помывка» первого роддома никогда не кончится. Переполненные палаты, забитые коридоры, нескончаемые «выписки» под окнами — всё это начинало бесить. И ожидание разговора.
Организацию праздничного стола взяла на себя Фрида Марковна. Не мог же Стас не подстрахваться? К тому же ей в тщательно разработанном сценарии Дежнева отводилась важная роль второго плана.
— Фрида Марковна, дорогая, — «откатил» он коллегу в уголок, где их никто не мог услышать, пока вырвалась свободна минутка. — Мне нужна ваша помощь. В личном вопросе, — по секрету прогнусавил он.
— Ну? — сурово спросила пожилая еврейка, просвечивая его глазами-рентгенами.
— Я уйду с застолья. А вы не могли бы под благовидным предлогом отправить Татьяну в кабинет УЗИ?
— Ты чего это удумал? — возмутилась Мама Фрида, уткнув руки в боки.
Разве мог Стас признаться ей, человеку советской закалки, что не только удумал, но уже и реализовал? Нет, конечно.
— Фрида Марковна, вы столько раз говорили, что мечтаете меня женить. Ну так помогите своей мечте осуществиться, — сказал вместо этого Дежнев фразу из «домашних заготовок».
— Ох, да неужто! — всплеснула Мам Фрида руками и эмоциями. — Танюшка! Вот молодец, девчонка. Уважаю! Сколько лет она к этому шла? Семь? Восемь?
— Вы о чем, Фрида Марковна? — испугался Стас за самочувствие коллеги.
— Так ты не знаешь? Я ее помню еще с тех пор, когда она в медучилище училась и практику у нас проходила. Такая серьезная, ответственная девочка была. И уже тогда была влюблена в тебя по уши. Но ты, конечно, тогда гоголем ходил, на молоденьких девчонок внимания не обращал, всё на Лизавету заглядывался.
— Да бог с вами, придумаете всякое. Не было такого, — возмутился Дежнев.
— «Не помню» и «не было», батенька, вещи разные. Но дождалась своего, девонька, — Мама Фрида расцвела, будто Стас ей на Новый Год подарил лотерейный билет с выигрышем в миллион. Долларов. — Конечно, конечно, всё сделаю в лучшем виде!
С родовым Стас договорился, что отмечать будут по очереди. Жребий выпал, что сначала патология. Толкнув тост, он с чувством выполненного долга сел за стол и закинул внутрь немного еды, хотя от волнения есть не хотелось совершенно. Телефон зазвонил, как и было запланировано, с телефонным поздравлением от Деда Мороза голосом Путина. Конечно, об этом никто не знал, телефонный разговор со стороны должен был выглядеть правдоподобно. Дежнев покивал, сказал: «Я понял, хорошо», сделал озабоченное лицо, развел руками, извиняясь, и со словами: «Прошу прощения, вынужден вас покинуть», вышел из ординаторской. Первый акт был отыгран, как по нотам. Почти. Партия контральто была неожиданна. Семь лет?! Семь лет, как утверждает Фрида Марковна, безответной любви? Разве так бывает? Разве после этого не должно последовать разочарование? Семь лет переворачивали всё с ног на голову.
Чёрт! Не могло это «контральто» потерпеть немножко со своими откровениями и не травмировать психику Дежнева именно сейчас?
Стас прикрыл дверь кабинета, выключил свет, на ощупь добрался до кресла и откатился в сторону, чтобы не быть замеченным, когда откроется дверь. Ему оставалось ждать и перебирать, как четки, все те потрясающие приключения, которые подарили ему два последних месяца. Самых потрясающих месяца в его жизни.
Таня проводила Станислава Борисовича взглядом. Любой человек под Новый Год немножечко надеется на чудо. Заведующий был удивительно мил последние дни. И даже, как казалось, с ней заигрывал. Таня не собиралась его так легко прощать. Прощать вообще, поправилась Татьяна про себя. Но всё же ей хотелось верить, что эта неожиданная перестановка в графике дежурств не просто так. Где-то на краешке сознания. Очень далеко. А теперь он ушел, а работа осталась, и это было совсем обидно. Предпразднично воодушевленная Фрида Марковна всыпала остротами и еврейскими анекдотами, и явно была в ударе. Таня потягивала шампанское из бокала, и уже собиралась сбежать, чтобы немного погоревать в тишине, когда центральная фигура празднования захлопала себя по карманам.
— Ой, а где же мой телефон? — вопросила она в воздух. — Ой, Танечка, будь добра, сбегай до кабинета УЗИ, я там с документами работала. Наверняка, там и оставила.
Фрида Марковна изобразила такую жалобную физиономию, что Татьяне ничего не оставалось, как тут же выразить согласие. Тем более что просьба совпадала с ее планами. Самое место, чтобы в тишине пореветь над несбывшимися надеждами.
Она вошла внутрь, включила свет — и только тогда поняла, как странно звучала просьба наставницы. Когда Мама Фрида, в самом деле, работала в этом кабинете?
Из дальнего угла на нее взирал Станислав Борисович и вертел в руках ее повязку. «Ой, всё». Как точно подходила надпись к ситуации, блин.
— Никакого телефона Фриды Марковны тут нет, — сказала Таня. Нужно же было что-то сказать? И прикрыла за собой дверь.
— Тань, я знаю, что это ты, — произнес Стас.
— Я тоже это знаю, — перешла в нападение Татьяна. — Да всё отделение знает… — продолжила она, наблюдая, как меняется в лице побледневший Дежнев.
Он что, подумал, что она растрепала про их ночные посиделки-полежалки?
— … что я — это я, — мстительно закончила она.
