— Так странно… — проговорила Света.
— Что? — он переплел их пальцы и поцеловал ее ладонь с тыльной стороны.
— Быть женщиной. Твоей женщиной. Будто это не со мной.
— С тобой, озорница.
— Я ведь, когда тебя увидела, решила, что ни за что не отступлю. Были сомнения, когда ты прогонял, отворачивался, отталкивал… Тогда моя гордость бунтовала, и хотелось все бросить.
— Ты же знаешь, почему я так делал, — проговорил Эденгар напряженно и немного сжал пальцы.
— Знаю, — Света коснулась его руки губами и почувствовала, как дракон нагревается с каждым прикосновением. — Тебя можно использовать вместо обогревателя.
— Только если я перегреюсь, тебе придется несладко, — хмыкнул Эд.
— Уверен? — засмеялась Света. — С тобой не только сладко, но и так волнующе. Хочу тебя бесконечно изучать и чувствовать. И видеть…
Не уходили мысли о том, что она на всю жизнь останется калекой. И хоть Эд говорил, что никогда не будет считать ее обузой, тяжело было смириться с правдой. Чем теперь заниматься? Как работать? Висеть на шее у любимого? Нужно будет все начинать заново. Да разве здесь, на Ялмезе, она не начинает жить с нуля? С чистого листа. Вдруг ее магия где-то пригодится?
— Мне так жаль, что ты слабо веришь в мою признательность, — неожиданно сказал дракон и привстал.
— О чем ты?
— Ты до сих пор считаешь, что я с тобой из жалости? Из вины, что ты спасла меня от Граза, ценой своей жизни? Я не знаю, как еще доказать тебе обратное. Да, я виню себя, да, мне тяжело видеть, как ты смотришь не на меня, а в пустоту, но я с тобой, потому что люблю. Люблю! И буду рядом, сколько смогу, и сколько ты позволишь.
Когда Эд замолчал, Света просипела:
— Я стараюсь принять все это, но не получается вернуть себя прежнюю. Ту, что улыбалась и веселилась. Ту, что тебе понравилась…
— Свет…
Эд обнял ее и выдохнул в плечо.
— Жизнь складывается из разных моментов: хороших, плохих, нейтральных. Мы ведь идем дальше не для того, чтобы вылавливать только светлые участки и отсекать ненужные. Темные тоже нужны: в их контрасте хорошие полоски кажутся ярче. Мы переживем это, и ты снова будешь улыбаться и прикалываться, играться с моими чувствами, вить из меня веревки, искушать до зеленой злости. Только с той разницей, что теперь я буду рядом.
— Я не вила из тебя веревки, — засмеялась Света и стукнула Эда по плечу.
— Кто совращал меня в кабинете? — легкий поцелуй коснулся уголка рта. — А кто меня соблазнял в доме?
— Ну-у-у… — Света помедлила и провела языком по контуру его мягких и сухих губ. — В белом халате ты был очень сексуальным, а потом в доме так аппетитно рубил дрова.
— А ты мучила меня собой, даже когда болела. Я просто с ума сходил. Да, у меня поллюция была, представляешь?
— Бедный, — Света коснулась его лба своим и прошептала: — Не отпущу тебя, мой дракон.
— А ты мой Свет.
Эд перебирал ее волосы, будто наслаждался их мягкостью и густотой.
— Интересно, отец вспоминает обо мне? Ищет? — вдруг захотелось спросить.
— Расскажи о нем, — дракон немного отодвинулся, а Света задрожала от полоски холода, что пробралась между ними. — Держи, — легкая хлопковая ткань легла на плечи, а крепкие руки завернули в горячие объятия.
— Он очень сложный и закрытый. Мама ушла, когда мне было года три: я ее совсем не помню. Бабуля, пока была жива, говорила, что отец после ее ухода сильно изменился, стал злобным и беспощадным к родным и близким. Я росла сама по себе, будто сорняк. Иди, куда хочешь, делай, что пожелаешь, живи на то, что сама заработаешь. Я и не училась толком, потому что просто было некогда. Выживала.
— А почему мама ушла?
Света пожала плечами и уткнулась Эду в грудь.
— Если бы я знала. Но она числится в пропавших без вести. Это я узнала позже, когда стала работать. До этого отец скрывал все от меня, даже фото матери. Будто боялся, что я ее когда-нибудь узнаю в толпе.
— Очень странно.
— Но это не так важно. Я все равно ее не помню, и боли от потери не чувствовала. Меня больше обижало то, что живой отец отказался от меня при жизни. Выбросил, как ненужную вещь.
— Давай спасем наш мир, и дальше попробуем идти вместе? — сказал Эд натянуто и помог Свете приподняться. — Все будет хорошо. Буду оркам зубы лечить, разбогатеем.
Хотелось засмеяться, но почему-то не получалось, а под горлом стояли слезы.
Эд зашуршал простыней и, крепко сцепив их пальцы, повел Светлану по ступенькам вниз. Она неосознанно прикрылась рукой.
— Мы здесь один. Верь мне и ничего не стесняйся. Постой секунду, я зажгу жертвенник.
Назад
12
След. часть
Света только кивнула. Стало немного стыдно, ведь наверняка ткань измазалась. Но было так приятно от воспоминаний, что новый жар распалялся внизу живота яркой звездой. Закусив согнутый палец, она ждала и считала секунды. Две-три-четыре… Прошло больше двадцати, пока Эд вернулся. Пока положил теплые руки на продрогшие плечи.
И спустя несколько минут полной тишины вдруг сказал восторженно:
— Жаль, что ты это не видишь.
— Что там? — шепнула Света. Вдохнула полной грудью воздух наполненный запахом дерева и соли.
— Мир преобразился, — поцелуи вплетались в волосы вместе со словами дракона: — В воздухе будто застыло волшебство: мелкими крупицами, частичками. Оно ускользает отсюда по коридору стройной цепочкой, и уверен, летит в небо. Туда, где брешь в мире.
— Это мы сделали?
— Нет, — он обнял ее крепче. — Ты.
Глава 56. Эденгар
На подъезде к Эвену Светлана стала дрожать сильней. Эденгар пытался ее успокоить, но девушка все равно волновалась. Нешуточное дело: свергать самозванца Вильяна. Прольется кровь, и выживут ли все — никто не может сказать.
Поцелуй, что Энедгар подарил любимой перед тем, как выйти из повозки, показался солено-горьким. Странное темное предчувствие царапало ребра и сдавливало сердце. Так тяжело было размыкать пальцы и отпускать Светлану, но пришлось. Время неумолимо мчалось вперед, и нужно вызволить свою страну из гнета поработителя.
У проходной никого не было, но стоило ступить на помост, как звонкие стрелы вылетели под ноги.
— Кто такие? — голос, как выстрел из ружья. Злой и жесткий.
— Я — Эдерган Метерлинк, принц Дакрии, требую аудиенции короля!
— Принц трусливо бросил свою страну! Сбежал от ритуала! — ответили из сторожевого окна, но уже не так резко, а больше натянуто. — Чем докажешь, что ты тот самый Метерлинк?
