Холодная и густая тьма окружает со всех сторон, она не отпускает, держит крепко своими щупальцами, борюсь с ней каждую секунду. Где-то вдалеке слышится женский всхлип, тихий голос просит вернуться, голос знакомый и такой родной, он придаёт сил, заставляет бороться с тьмой вокруг с остервенением. Знаю, что обязан быть рядом с той, что не перестаёт меня звать, я нужен её, как и она мне. Пытаюсь ответить на её мольбу, хочу сказать, что я здесь рядом, но губы не шевелятся, глаза не открываются, словно их зашили суровой ниткой. Становится трудно бороться, когда голос затихает, и, кажется это конец, но шёпот возобновляется, придавая мне сил.
Противный писк доносится до моих ушей, словно через толщу воды, он раздражает и вызывает головную боль. Во рту сухо, как в пустыне. Через боль открываю глаза, резкий свет, резь, веки опускаются. Жду, пока боль отступит, и снова повторяю действия, на этот раз резь не сильная, промаргиваюсь, стараюсь понять, где я, и что со мной. В носу стоит противный запах медикаментов, поворачиваю голову в право, затем в лево, по обеим сторонам стоят медицинские приборы, значит, я в больнице и остался жив. Выдёргиваю иглу капельнице из вены, отбрасываю её в сторону, приподнимаюсь на локти, осматриваю палату, в дальнем углу замечаю маленький диванчик, на котором, свернувшись клубочком, кто-то лежит. Шиплю от резкой боли в груди, падаю обратно на спину, из груди вырывается громкий вздох. Слышу скрип пружин дивана, торопливые шаги в мою сторону. Перед глазами появляется бледное, с красными глазами лицо кошечки.
- Марк, - тихий шёпот, закрывает рот ладошками, из глаз текут слёзы.
Моя девочка, рядом, живая. Её глазки оживляются.
- Я..я сейчас позову врача, - улыбается, шмыгает носиком, и уже хочет уйти.
- Нет, не надо, - слова даются трудно, - иди ко мне, - тяну к ней руку, - мне не нужен доктор, мне нужна ты.
Слёзы с новой силой застилают её красивые бирюзовые глаза, она падает на колени перед кроватью, утыкается мне в руку, сотрясается от рыдания.
- Малышка, поднимись, - из-за сухости во рту, голос хриплый.
Просить дважды не приходится, малышка поднимается, ловлю её руку и тяну на себя.
- Марк, я могу сделать тебе больно, - начинает протестовать, когда понимает, что я хочу уложить её рядом собой.
- Не сделаешь, - превозмогая боль, отодвигаюсь, предоставляя ей место рядом.
Я готов терпеть любую боль, только бы она была со мной. Девушка слушается, аккуратно ложится рядом, смотрит мне в лицо, словно не верит, что это я.
- Это я малышка, это я, - тянусь к её лицу, вытираю слёзы с бледных щёк.
- Марк, - громкий всхлип.
- Иди сюда, - подтягиваю к себе ближе, ловлю её солёные губы.
Моя девочка отвечает сразу, даже перехватывает правление, целует жадно, и в тоже время ласково, мне этого мало, хочу её всю и полностью. Сжимаю ей волосы на затылке в кулак, прижимаю к себе плотнее, кусаю её губы, хочу напиться ими, глухой стон от боли в груди, и рык разочарования, потому как малышка быстро отстраняется.
- Нужно позвать врача, ты слишком долго не возвращался к нам, - с болью в словах говорит Вика, приподнимается с постели, направляется к выходу их палаты.
Прикрываю глаза и жду её возвращения.
Вика приходит с врачом, дальше производят осмотр, задают вопросы, где болит, и как я себя чувствую. После делаю укол, от которого погружаюсь в сон. Когда просыпаюсь, застою Вику около моей кровати, девушка сидит на стуле и неотрывно смотрит сквозь меня.
- Уж не думал, что стану не заметной персоной, - шучу, и привлекаю внимание кошечки.
Девушка вздрагивает, пару раз быстро моргает, и уже видящим взглядом смотрит на меня.
- Прости, задумалась, - виновата, шепчет, наклоняется и быстро целует в губы, не успеваю ответить, как малышка отстраняется.
- Расскажешь, - знаю, что поняла.
- В голове столько всего, я даже не знаю с чего начать, - грустно улыбается.
- Давай по порядку, - беру её за руку.
И Вика рассказала, как она убила шавку, и что Крахава больше нет, мой выстрел оказался смертельным. За мою жизнь боролись трое суток, а после стали ждать чуда, и оно случилось через две недели. Целых две недели мои родные страдали и одновременно верили в меня, пока я был в отключке.
- Вик, а где Ульяна? – задал вопрос после её рассказа.
- Она у твоих родителей, её привозят два раза в день, чтобы я покормила её грудью, остальное время она питается из бутылочки. Твой папа в ней души не чает, так же, как и мама, они забрали её сразу, как только прибыли в больницу в тот страшный день, я отказалась ехать с ними и осталась с тобой. Звала тебя, просила, что бы вернулся к нам, - на её глазах снова появились слёзы.
Я был сильно удивлён появлением отца здесь, ведь мы не общались с ним долгое время.
- Я слышал твой голос в кромешной тьме, это ты вывела меня из неё, - решил рассказать об этом.
- Я люблю тебя, - через слёзы произнесла кошечка.
- И я вас люблю, милая очень люблю.
ЭПИЛОГ
ВИКА
Нетерпеливая ладонь скользит по моему оголённому бедру вверх, задевает край трусиков, подцепляет их и стаскивает вниз. Горячие губы целуют мою шею, переходя на ключицу и плечо, нежные ласки выдёргивают меня из царства морфея. Завожу руку над головой назад, обнимаю мужчину за шею.
- Что ты делаешь? – шепчу, не открывая глаз.
- Соблазняю любимую на утренний секс, - хрипло доносится в ответ.
- А, что уже утро? – интересуюсь сквозь стон.
- Угу, - продолжает свои ласки.
Мои трусики уже валяются где-то на полу, шёлковая сорочка готовится отправиться вслед за ними. Мужчина просовывает свою левую руку между мной и постелью, слегка приподнимает моё тело, тянет сорочку вверх, шёлк скользит, задевая чувствительные вершинки грудей. Протяжный стон срывается с губ, последняя преграда летит на пол к нижнему белью, крепкие руки стискивают мое тело также крепко, но очень бережно. К спине прижимается оголённый, сильный торс любимого, в попу упирается каменное орудие, полностью готовое унести нас в мир розовых слоников. Трусь попой об мужское достоинства.
- Чёрт, милая не делай так, иначе сорвусь, - рычит на ухо.
