«Я скажу. Обязательно скажу, только как-нибудь потом, позже, когда выпадет удобный момент». Только в глубине души она знала, что не скажет, не сможет, пока не будет знать правду о том, что на самом деле произошло семь лет назад, и почему Роман Яланский, ее любимый Робин Гуд, уверен, что это именно она предала его, та самая Эй, которая сначала спасла ему жизнь.
***
Когда Саша поставила в духовку запеканку, было уже за полночь. Появление в доме полосатого питомца, его купание и бесконечные погони так взбудоражили детвору, что оба ребятенка долго не могли уснуть. Виновник всего этого бедлама, к слову, дрых без зазрения совести в своем плюшевом домике, несмотря на несмелые просьбы детей пустить котика спать с кем-нибудь из них. Но здесь Роман был непреклонен:
— Или кошак спит в домике, или мы с мамой увозим его назад в офис. Лучше думайте, как его назвать, а то так и останется кошаком.
И Сашка надолго застряла в детской, пока дети окончательно не уморились в поисках звучного и подходящего имени, но так к единому мнению и не пришли. Потом приняла душ и спустилась вниз, чтобы как раз к утру был готов ароматный завтрак, загрузила запеканку и устроилась на кухонном диване с книгой. Роман нашел ее почти сразу же, такое чувство, будто в него встроен потайной радар, чтобы он мог найти Сашку в любое время в любом месте.
— Что читаешь? — Роман бесцеремонно улегся на диван, используя ее в качестве диванной подушки.
— ПДД, — ответила Сашка, не отрываясь от книги.
— Да ладно, — он даже привстал, заглядывая на обложку, — что, правда?
— Хочу получить назад машину. Или ты пошутил насчет экзамена? — она посмотрела на Яланского поверх книги.
— Ну-у… Ты могла бы гораздо быстрее подтвердить свои права, если бы пришла на пересдачу в мою спальню… — затянул Роман, как будто Сашка сама этого не знала.
— А ты сам все помнишь? — вновь взглянула с подозрением.
— Конечно! — и ни один мускул на лице не дрогнул.
— Тогда проверим.
Срезался Яланский на парковках. Поначалу он довольно бодро отвечал на вопросы, а когда Сашка спросила, на каком расстоянии можно парковаться от мусорников, Роман начал путаться, угадывать и придумывать.
— Пункт пятнадцать десять: «Стоянка запрещается ближе чем за пять метров от контейнерных площадок и/или контейнеров для сбора бытовых отходов, место расположения или обустройства которых отвечает требованиям законодательства», — зачитала Сашка и с победным видом посмотрела на Яланского: — Все, Роман Станиславович, завтра вместе едем в офис на такси!
— Да знал я, это я тебя проверял. Ну хорошо, хочешь, завтра поведешь мою машину, а назад тебя Игорь отвезет? Мне все равно улетать, — Роман пытался задобрить Сашку, но та на уговоры не поддавалась. — Кстати, ты не передумала, может, все-таки полетишь со мной?
— Не съезжай с темы, Яланский, ты такой же знаток ПДД, как и я, так что вернешь мне машину без всяких экзаменов. И никуда я не полечу, я не брошу детей на няню.
Роман недавно закончил строить отель на берегу моря, и теперь владелец отеля пригласил его на открытие, улетал Яланский завтра и все это время уговаривал Сашу лететь с ним. Она бы согласилась, Дашку можно было отвезти к родителям, но тогда Илью пришлось бы оставить с няней, и тут у Саши запал заканчивался.
Как объяснить мальчику, что Даша уезжает к бабушке, а его оставляют одного? Стоило только представить, какое будет несчастное личико у Светлячка, как ей сразу становилось его жалко, а просить маму нянчиться с незнакомым малышом было неловко. Пусть Роман сам летит, обходились раньше на подобных мероприятиях без Сашки, обойдутся и сейчас.
— Ладно, тогда читай вслух, — Роман положил ей на колени подушку, обхватил Сашку руками и приготовился слушать, а сам через пять минут уже спал, перевернувшись на спину и раскинувшись на диване.
Она отложила книгу и долго рассматривала спящего Романа, затем осторожно провела рукой по темным волосам, Роман повернулся на бок и потянулся к Сашке. Как раз духовка просигналила о готовности и отключилась, Саша щелкнула пультом, выключая светильник, и сползла ниже в объятия Романа. Уткнулась в теплую, так знакомо пахнущую шею, а он обернул ее собой, как одеялом, и хоть было не холодно, Саша сильнее прижалась к груди, мышцы которой рельефно прорисовывались через футболку.
— Я тебя люблю, Рома, — прошептала она, целуя его через футболку, и уснула, прижавшись щекой к бугристому плечу.
***
Сашу разбудило прерывистое дыхание, она открыла глаза и обнаружила, что прижата к спинке дивана, Роман с закрытыми глазами зарылся ей в волосы, а его руки крепко обхватили ее бедра и ползут выше под платье. Он вдавливал ее всем телом, что не оставляло никаких возможностей к отступлению, пальцы выписывали узоры на нежной чувствительной коже, проникая под тонкое кружево, она невольно вздрогнула, задышала чаще, а потом ощутила, как ее наполняет желание.
Пронзительное, чувственное, то самое, что заставляло выгибаться навстречу любимому мужчине и двигаться с ним в одном ритме. Захотелось ощутить его губы на всем теле, чтобы кожа горела и плавилась, чтобы горячий шепот сводил с ума, захотелось почувствовать тяжесть его тела, и все равно, что могут спуститься дети, может войти охранник, Саша невольно подалась навстречу и обняла Романа за плечи.
«Пусть здесь, мне все равно, я устала сопротивляться, я просто сама хочу его…»
Она потянулась губами к его шее и вдруг услышала, как он сказал очень четко и ясно, еще сильнее сжав руки:
— Моя Эй, только моя…
Саша дернулась изо всех сил, попав головой ему по подбородку, Роман открыл глаза и испуганно вскочил, а она, едва сдерживая слезы, принялась выбираться из кокона его рук и ног, оплетающих ее, словно щупальца осьминога.
— Сашенька, что с тобой? — он моргал спросонья, не понимая, почему она уходит.
— Не трогай меня, — вырвался то ли всхлип, то ли крик, — иди к своей Эй!
«Я сошла с ума. Я снова ревную его сама к себе», — промелькнуло в голове, но дело было не в этом. Не она, не Саша, кто угодно, только не она. Роман поймал ее за руки и непонимающе оглядывался:
— Солнышко, я что, напугал тебя, я тебя обидел?
— Ты чуть не отымел меня на этом диване, считая, что я твоя Эй, — холодно ответила Саша, вырывая руки, — так что не удивляйся, пожалуйста, что я обхожу твою спальню десятой дорогой, Рома.
Она сбежала в ванную, закрыв дверь прямо перед Яланским, бросившимся вдогонку, и тут же разрыдалась именно из-за того, что он за ней побежал.
— Саша, Сашка, открой, ну маленькая моя, — дверь задергалась так, что казалось, она вылетит из петель, — я сам не знаю, почему я так сказал, я о ней давно забыл, она мне не нужна, Саша, мне ты нужна. Открой!
А Сашка, услыхав это, разрыдалась еще сильнее. Она, та влюбленная восемнадцатилетняя девочка, ему не нужна?.. Она так точно сойдет с ума. Встала, вытерла слезы, рывком открыла дверь и сердце сжалось, увидев его раскаянное и потерянное лицо.
