А чем забита голова Крэга вообще не поймёшь! Он общался с представителями ДиЭйчЭл через меня и покинул их офис в полной задумчивости, и «Когда у тебя самолёт?», спросить я побоялась.
— Ксюша, где можно купить саксофон? Мне очень нужно.
Ну где ты был раньше?! Мы уже ушли с Невского с его знаменитым музыкальным магазином. Пришлось спрашивать у всезнающего мистера Гугла, и пока мы продвигались вдоль канала Грибоедова в какие-то дебри района Сенной площади, я все же спросила, зачем он ему нужен? Россия не лучшее место покупать товары иностранного производства. Если он этого не понимает, я ему на пальцах объясню.
— Меня вопрос цены не интересует, — перебил меня тут же Крэг. — Мне просто вдруг захотелось что-нибудь сыграть. Для тебя. А ты находишься в России. Какие у меня есть варианты? Слетать в Европу за инструментом? Тебе так хочется встретить меня в аэропорту в третий раз?
Его лицо смеялось. Пришлось улыбнуться в ответ, и я поняла, что упустила возможность спросить про его обратный полёт. В Штаты. Или куда там он в итоге собрался лететь. Я даже не спросила, хочет ли он пойти хоть в какой-нибудь музей? Сейчас уже поздно, но если он не полетит завтра… Быть в блистательном Санкт-Петербурге и не посетить ни одного музея и ни одного собора, ну это только гид со стажем может себе позволить. Или… сумасшедший!
— Ну, хочешь или нет? — настаивал он на ответе.
— Ты когда летишь? — спросила я вместо бреда, который он старался из меня вытянуть.
Я держала свой телефон в руке. Он достал свой и улыбнулся. Очень загадочно. Впрочем, он был ходячей загадкой — откуда у него быть другой улыбке?
— Тони меня задолбал, — Крэг просто гладил телефон, ничего в нем не ища. — Хочет послезавтра утром встретиться в Хельсинки. В аэропорту не продают саксофоны, так что купить инструмент в любом случае придётся здесь и сейчас. Потому что завтра я, может, уже и не захочу играть для тебя. А сегодня мне хочется поиграть для тебя и потом… Бросить саксофон в реку. Ксюша, купить тебе билет?
Мы не шли. Мы стояли. На набережной, у ограды канала. Но мои мысли не могли течь так же спокойно, как его воды.
— Зачем? — выдала я машинально открытым от удивления ртом.
— Хочу. Не проси от меня объяснений. Скажи только — да или нет. И я поменяю свой билет и добавлю твой.
— В Хельсинки можно добраться и на поезде.
— Можно. Вдвоем все можно. Но у меня уже есть билет на самолёт — я все равно что-то должен с ним сделать. Ну, ты даришь мне себя на месяц?
Усмехнулся он. А я кивнула.
— Ксюша, но ты же понимаешь, что я ничего тебе не обещаю и каждый день может стать последним?
Я снова кивнула.
— Ты не саксофон. И даже не флейта. И мать не стоит у меня за спиной…
— К чему ты это сейчас сказал?
Да, да, а к чему я согласилась на месяц в его обществе? Вернее, в его постели. Мое общество его не интересовало. А меня? Интересовал ли он меня?
— К тому, — Крэг жутко моргал, — чтобы ты не строила на меня планов. На меня рассчитывать нельзя. Ты это понимаешь, да?
Я кивнула и выдала, чтобы сгладить возникшую неловкость:
— Мне слишком много всего обещали, и последний день все равно наступал. Неожиданно, — говорила я, не кривя душой. — Я даже рада, что ты ничего не обещаешь. Никогда не надо давать ложную надежду.
Я отвернулась к дороге, почему-то подумав про Джонатана. Почему? Да потому что увидела пару сообщений от него. Непросмотренных. Что бы он обо мне подумал, если б узнал, что месяц, данный им на раздумье, я провожу в постели с сумасшедшим? Подумал бы, что я тоже сумасшедшая. Или… что похуже.
— Пошли, — я тронула за плечо реального сумасшедшего. — Тут ещё пару блоков и все. Если не заблудимся.
Очередной поворот и снова не тот, да когда же уже тот? Гугл, ты куда нас ведешь? К точке невозврата, похоже…
— Знаешь, как называется организация гидов в Венеции? — голос Крэга звучал утомительно весело. — Бусола, что означает компас. Мне казалось, я никогда не выучу венецианский маршрут и запутаю туристов в городе каналов. Что ж — буду теперь знать, что Северная Венеция не лучше, пусть и в разы шире, но Гугл и тут теряется.
— С сигналом все в порядке, — тряхнула я телефоном и головой. — Это мои ноги устали, хотя казалось бы с моей-то ресторанной тренировкой…
Дура, молчи, а то тебе снова денег предложат! Уж лучше пусть он говорит о себе, чем я о себе. Мне стесняться есть чего, это ему все по барабану. Он со справкой!
— Ты разве можешь что-то не выучить?
Крэг смотрел вперёд. Я — на экран телефона, чтобы ещё больше не засмущать своего сумасшедшего спутника.
— Могу и выучить, могу и забыть. Музыкальный инструмент не велосипед, навык легко теряется. Посмотрим, как оно пойдет. Я давно закончил школу.
— И не играл потом?
— Ну… Играл… Но… Посмотрим, сказал же… — добавил уже со злостью и снова усмехнулся. — В оркестре я сменил три инструмента, чтобы выдержать четыре года в программе. Начинал с флейты, а закончил ударными… Саксофон оказался самым длительным увлечением или, скорее, обузой, которую я стерпел ради матери, которая очень хотела, чтобы я учился в нормальном классе с обычными детьми… Наверное, она была права — особых проблем с социализацией у меня не возникало, потому что скорее всего легкую форму аутизма мне ставили из-за ненормальной способности все запоминать. С другой стороны, они не брали в расчет, что я вырос в двуязычной среде: с бабушкой нам надо было общаться по-испански, английского она не знает. Так что билингвам изначально легче с языками. А в музыке тяжело не ноты запомнить, а удержать себя в ежедневной рутине — мать навязала мне музыку, как и карате: думала, что в команде мне будет легче примириться с необходимостью сидеть на одном месте и что-то делать долго и нудно. Но в итоге я бросил все, что она заставляла меня делать… И, Суши, я уже сказал, что если ты станешь обузой, я терпеть тебя не буду. Просто не смогу. Ты должна это понимать.
Я стиснула зубы, чтобы не огрызнуться, потому что Крэг не собирался меня обижать — ему наоборот важно, чтобы на него не обиделись, но я… Я по дурацкой привычке защищаться все же выдала то, о чем надо было молчать — тем более, составляя фразу на английском, у меня было предостаточно времени, чтобы одуматься.
— Я тебе вообще не навязываюсь. Это ты приехал, это ты оставил меня на ночь, это ты тащишь меня в Финляндию. Где тут вообще мое желание?
Мы уже перешли на другую сторону улицы, далеко от канала и прижаться могли только к стене дома, что и сделали — говорила ж: ну какой белый плащ! Лучше бы Крэг испачкал чёрный или вообще не нависал надо мной, растопырив по облицовочному камню дрожащие пальцы.
— То есть ты говоришь, что просто жалеешь меня, да?
Я не сумела сглотнуть слюну, поэтому пробулькала в ответ:
