Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Гормоны, как ствол дерева, соединяют и координируют работу разных частей человеческого тела: тканей, органов, клеток и даже микробов в кишечнике. Но чем больше веточек в системе, тем выше у нее шанс сломаться. То тут, то там возникают локальные сбои, которые система воспринимает как сигнал тревоги и пытается чинить, но на уровне всего тела это приносит больше вреда, чем пользы. Дерево, на которое можно было положиться в любой ситуации, начинает хрустеть отдельными веточками и рискует обрушиться, не справившись с новым масштабом проблемы. И подобно тому, как мне в свое время пришлось изменить план спасения от врага, оставить в покое дерево и научиться прятаться за забором, стареющий организм тоже обречен искать другие пути контроля за своей жизнью.
Вечная паника
В неправильной работе гормонов сложно найти виноватого. Она напоминает испорченный телефон: вроде бы все механизмы работают, но вместо голоса собеседника вы почему-то слышите в трубке неясный шум. И как понять, где возникла проблема: в вашем аппарате или в чужом, у вашего оператора или у другого? За общими словами "помехи на линии" кроется множество возможных поломок и неприятностей.
Каждый гормон – это такая же сложная система передачи сообщения. На одном конце "провода" находятся железы, которые его выделяют. Причем нередко они образуют между собой сложную иерархию: одна железа запускает работу другой, та – третьей, а третья уже отправляет послание, то есть выделяет молекулы гормона в кровь. В свою очередь, нижестоящие железы общаются с вышестоящими: например, третья, получив стимул, может подавить работу второй, как бы сообщая "Спасибо, услышали", то есть дает отрицательную обратную связь.
На другом конце "провода" – клетки, которые принимают сигнал, то есть реагируют на гормон. Чтобы воспринять послание, они должны быть достаточно чувствительны, то есть иметь на поверхности рецепторы для этого гормона. Бесчувственные же клетки останутся глухи к любым посланиям, сколько их не отправляй по кровеносным проводам.
Примером такой многоступенчатой организации может служить гормональная реакция на стресс[298]. На внутриклеточном уровне стресс – это атака токсичных веществ, а в масштабах целого организма – просто опасность, локальная (приближающийся хищник) или хроническая (жизнь в тяжелых условиях). Так или иначе, любой стресс запускает симпатическую нервную систему (один из "бессознательных" филиалов нервной системы), которая рассылает по организму сигналы бедствия. Под ее действием дыхание становится чаще, сердце бьется сильнее, а мозг начинает выделять стресс-гормоны.
Первой железой, которая реагирует на сигнал бедствия, становится гипоталамус – участок промежуточного мозга. Он выделяет в кровь кортикотропин-рилизинг фактор – гормон, который служит приказом для нижестоящей железы, гипофиза. Гипофиз – это еще одна железа промежуточного мозга, та самая, которую профессор Преображенский считал главой желез и пересадил Шарику, чтобы сделать из него человека. Если бы профессор знал эндокринологию на современном уровне, то выбрал бы, конечно, гипоталамус как главного в этой иерархии.
Гипофиз в ответ на приказ сверху выделяет адренокортикотропный гормон (АКТГ), который путешествует по крови до самых надпочечников – маленьких наростов на поверхности почек. И уже они выбрасывают в кровь главный стресс-гормон – кортизол, который, в свою очередь, включает аварийный режим во всех органах, от мышц до головного мозга.
Почему первый, кто почувствовал опасность (гипоталамус), не может напрямую включить сирену (надпочечники), чтобы она подала сигнал бедствия (кортизол)? Зачем нужна такая хитрая иерархия? Ровно для того, чтобы панику в любой момент можно было остановить. Чем больше у системы промежуточных точек, тем тоньше она реагирует на изменения обстоятельств. Система "гипоталамус – гипофиз – надпочечники – кортизол" работает эффективно только благодаря отрицательной обратной связи. АКТГ из гипофиза частично попадает обратно в гипоталамус и тормозит выделение кортикотропин-рилизинг фактора. Кортизол из надпочечников блокирует активность одновременно и гипоталамуса, и гипофиза. Поэтому маховик не раскручивается бесконечно, и организм получает только ограниченную "дозу стресса".
С возрастом система взаимодействия желез распадается, вместо четкой передачи сигнала возникает испорченный телефон. Некоторые ученые считают, что во всем виноваты проблемы в гипоталамусе – так звучит нейроэндокринная теория старения. По крайней мере, если заблокировать[299] белки, которые отвечают за реакцию на воспаление в клетках гипоталамуса, мыши живут на 20 % дольше. Впрочем, едва ли стоит винить[300] во всем один-единственный орган – остальные тоже вносят свой вклад в разрушение гормонального дерева.
Гипофиз со временем начинает[301] более ответственно относиться к приказам гипоталамуса и выделяет больше АКТГ. В то же время оба они теряют чувствительность к кортизолу – то ли потому, что рецепторы исчезают с поверхности клеток, то ли потому, что кортизол до них не доходит и отфильтровывается где-то в пути. В результате обратная связь отключается[302], сирена ревет без перерыва на еду и сон, и количество кортизола в пожилом организме неуклонно растет.
Стареющий организм постоянно живет в стрессе, который он сам себе создал: незнакомые микробы, воинствующий иммунитет, вместо рабочих тканей – жир, сенесцентные клетки и рубцы. А это значит, что, как во время любой другой опасности, нужно запретить нецелевой расход ресурсов – например, на построение костей[303]. Также не стоит тратить силы[304] на рост мышц, лучше, наоборот, расщеплять в них белки и получать больше энергии. Наконец, в условиях внешней опасности нужно утихомирить внутренние распри, которые тоже отнимают силы, – поэтому и иммунная система лишается поддержки организма: кортизол снижает[305] выделение провоспалительных белков.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
