– Откуда такая уверенность? – спросил мужчина, притягивая женщину чуть ближе к себе. Они дышали практически ровно, размеренно, пока один из них не нарушил этот ритм.
– Вижу, – коротко, но твердо, ответила блондинка. Она и раньше отличалась своей прямотой, но сейчас эта черта, видимо, закрепилась за ней до конца жизни.
– Знаешь, я скучал по тебе.
– Давай не будем ворошить прошлое.
– Ты не хочешь вспомнить, как я трахнул тебя в лифте? Или у стены в своем кабинете? Или как мы сношались в квартире? Или…, – с улыбкой начал перечислять мужчина.
– Толь, прекрати, – улыбаясь, ответила Милена. Однако он говорил серьезно.
– Но я, правда, скучал. Я нуждался в тебе, боролся сам с собой.
– Где ты был тогда? Где тебя носило, когда я ревела в подушку? – теперь от ее веселого тона не осталось и следа.
– Ты бы впустила меня в свою жизнь тогда? – задал он ключевой вопрос, волнующий его долгие годы. И не только его. Они оба знали ответ. Знали, но предпочитали оставить его в своей голове. Так и поступила Милена, промолчав. И она вспомнила весь тот ад, через который прошла, чтобы забыть то место работы, разорвать все контакты с подругами из офиса, а главное – выкинуть виновника ее мучений из головы и из сердца. Женщина долго боролась за свое счастье, за благополучие и сейчас одним своим видом, одной улыбкой Анатолия это блаженство готово разрушиться на мелкие осколки. – Пойдем со мной, – не дождавшись ее ответа, бывший начальник потянул за собой женщину в сторону подсобных помещений. Он не хуже Милены координировался в этом месте, если не лучше.
Только стоило отворить дверь в темную коморку, которая являлась зоной отдыха для персонала, как они оба расслабились. И если Анатолий развалился в стоящем в углу кресле, то Милена морально позволила себе побыть самой обыкновенной женщиной с бушующими чувствами и эмоциями. Именно здесь и сейчас она позволила себе показать ему всю пережитую боль, все страдания, что он причинил ей. Одна слизинка за другой стекали по щекам, смывая за собой плотный слой тонального крема, хотя производители обещали стойкий матовый эффект. Анатолий не сразу заметил, как глаза женщины покраснели, и моментально встал с насиженного места, подходя ближе к Милене.
– Зачем, Толь? Зачем ворошить прошлое? – тихо спросила она.
– Тише, тише, – успокаивал ее мужчина, прижимая ближе к своему плечу. Его не заботило образовавшееся пятно на костюме, не волновали шаги в коридоре. Он акцентировал свое внимание лишь на одном человеке. На женщине, которая продолжала страдать по его вине.
– Я так надеялась, что не увижу тебя сегодня, как и до этого, но ты появился и заставил меня вновь вспомнить тот ужасный период, – плакалась она, хотя совсем недавно желала посмотреть на изменившегося мужчину.
– За этим я и приехал, Милена, – Анатолий все еще гладил ее по голове, а нежный шепот разливался, словно успокаивающий душу бальзам.
– За чем?
– Хочу изменить прошлое, – он слегка отстранился, не выпуская бывшую секретаршу из объятий, и посмотрел в заплаканные глаза цвета молочного шоколада. Такие родные и любимые.
– Разве это возможно?
– Если ты дашь свое согласие – да. Просто позволь мне исправить все, – шепнул он на ухо, опаляя своим дыханием нежную кожу. – Прошу тебя, – нагнулся еще ниже, оставляя на тонкой длинной шее невесомый поцелуй. Слегка влажный, но совсем легкий, отдаленно напоминающий те времена, когда она наслаждалась его губами на своей шее.
Ему необходимо ее согласие, но его не обязательно произносить вслух. И он почувствовал момент, когда женщина расслабилась в его руках и сама потянулась к нему ближе, ощущая жар желанного тела. Мужчина не стал сопротивляться ее напору и приблизился навстречу к полным губам, обведенным, как всегда, алой помадой. До сих пор помнил, как стирал ее с губ, оставляя разводы вокруг рта, как затем зализывал языком нежную, слегка припухшую кожу. Воспоминания прошлых лет моментально всплыли в его голове, хотя он вряд ли забывал об их вечерах. Но на этот раз ее помада не размазалась, как бывало раньше, а осталась на своем законном месте. Теперь она не экономила на косметике.
Их дыхания слились в единое целое с каждым прикосновением губ к губам. Они дышали друг другом, не в состоянии полностью насытиться. Они увлекались друг другом, несмотря на принятые ранее ориентиры. Они окунались в ослепляющий обоих омут, не беспокоясь о последствиях. Как раньше. Как несколько лет назад.
Их поцелуй из нежного и трепетного, пропитывавшего каждую клеточку организма, превратился в жаркий, влажный. Если бы рядом с ними зажгли спичку, то она начала потихоньку разгораться, превращая помещение в пепел. Пламя бы распространилось, огонь поглотил бы все вокруг, включая двух наслаждающихся друг другом людей. Мужчина с большой неохотой оторвался от Милены, разрывая их страстный поцелуй, спускаясь к шее, где ощущалась бешено пульсирующая артерия. Его губы нежно прошлись по нежной коже, спускаясь все ниже и ниже, чувствуя дрожь своей партнерши. В полумраке он едва ли смог различить ее горевший ярким пламенем в практически черных глазах взгляд, да и от его серых очей осталось лишь название. Тьма покрыла оболочку глаз пары, некой пеленой, за которой они видели друг друга, будто с другого ракурса. Не так, как раньше.
– Как же я скучал по тебе, – проведя влажную дорожку от ключицы до мягкого места за ушком, на которых висели довольно массивные серьги, произнес Анатолий, не в состоянии оторваться от нежной кожи, которая периодически покрывалась мурашками в местах соприкосновения с его губами. – Это Шанель? – медленно, словно растягивая удовольствие, поинтересовался он, потянув одну лямку платья, едва касаясь кожи.
– Да, – будто в трансе, утвердительно ответила Милена, ощущая на своем теле ярко выраженные следы от прикосновений бывшего начальника.
– Тебе очень идет этот аромат, – томно прошептал в ответ давно напрашивающийся комплимент. Он не остановился, спускаясь ниже к плечу, стараясь не пропустить ни единого участка кожи, который бы он не приласкал.
Колени Милены подрагивали от нахлынувших волн возбуждения, которые ей дарил бывший начальник. Вот-вот они совсем ослабнут и не захотят поддерживать ослабевшую хозяйку. Только Анатолий предусмотрел такой исход событий и, оторвавшись от освобождения своей женщины от мешающегося платья, подтолкнул ту к креслу. Блондинка не сразу поддалась напору мужчины, хотя полностью доверилась его действиям, почувствовал, как с одной ноги без ее на то вмешательства сняли красную туфельку. Затем вторую. Сидя в не до конца снятом платье, а точнее спустившимися лямками и снятой обувью любая уважающая себя в высшем обществе женщина почувствовала бы неловкость, но только не Милена, ожидавшего дальнейшие действия партнера и тот не заставил себя долго ждать.
Через тоненькую ткань чулок блондинка почувствовала влажность и легкую шершавость языка, нежно прикасающегося к щиколотке. Он поднимался все выше и выше, прочертив влажную дорожку по изящной голени к коленке, затем по внутренней стороне бедра, которой уделил внимание больше всего. Несмотря на долгую разлуку, он помнил каждую эрогенную зону блондинки, будто и не существовало всех этих лет мучений. Будто он все так же являлся ее начальником, а она – нерадивой подчиненной, готовой вот-вот выдать нечто колкое в его сторону. Анатолий не сразу признался сам себе в тоске. Он скучал по этому жару между ними, по нежной и гладкой, как у младенца, коже, по сладким стонам, которые она издавала, стоило мужчине хоть чуть-чуть возбудить ее. По запаху, присущему только этой женщине. Только его непокорной секретарше, которую можно подчинить лишь в постели. И сейчас он это делал не без удовольствия, с упоением вспоминая их вечера.
