Давид развел руками. Мол, кто захочет, тот любого уговорит. Вопрос цены.
София нарочито долго восхищалась подарком сына. Потом посмотрела на Малену.
Занервничала?
Да нет. Стоит, разглядывает картину над камином. Кстати – очень неплохой Констебл.
– Малена, вам нравятся английские художники?
– Да, София Рустамовна. Это ведь Констебл? Он потрясающе выразителен…
И нет в этом ничего странного. Просто Малена, посмотрев фотографии, расспросила Давида. И поинтересовалась основными художниками. Интернет в помощь.
Женщина кивнула.
И приступила к подарку Малены. Медленно, собираясь сейчас оттоптаться на девушке за все и сразу. Эдуард Давидович внимательно смотрел на Малену.
– Вы знаете английских художников?
Малена, понимая, что проколется в три минуты, покачала головой:
– Нет, Эдуард Давидович.
– А откуда?..
Ответом была улыбка. Легкая, без заигрывания, просто – как приятному человеку, с которым ничего не связывает.
– Когда мне нравится чья-либо картина, я смотрю информацию о художнике. И только. А Констебл… у меня хорошая зрительная память. Понравился один его рисунок, и я проглядела остальные. Он очень талантлив.
Объяснение было понятным.
К примеру, сколько человек видели картину, где одна девушка, в бело-голубом, сидит на черной лошади, а вторая, девочка в розовом, смотрит на нее с веранды?
Много.
А кто расскажет о Брюллове? О том, что картина «Всадница» написана в 1832 году, перечислит остальные полотна Карла Павловича? Далеко не все. И о творческом пути Брюллова побеседуем заодно. Нет? Вот и не стройте из себя знатоков, глупо выглядеть будете.
Коробка поддалась наконец усилиям дамы. Но вместо ожидаемого возмущения…
– Какая прелесть!
И было от чего ахнуть.
Небольшая, сантиметров двадцать высотой и сантиметров сорок в длину, композиция из дерева отличалась необыкновенной живостью. Барсук-медоед подкрадывался к улью, на крыше которого сидела птичка-медоуказчик.
Темное, почти черное дерево «барсука», белая спинка и часть головы, аккуратная, чуть более светлая хижина улья, рыжая, вырезанная из другого корешка птичка…
Выполнено было все изящно и аккуратно, так, что были видны и когти, и глазки, и даже зубы в пасти. И все покрыто лаком для сохранности дерева.
Удивительно?
Ничего удивительного, это – лес. Тот, кто умеет ходить по лесу, умеет видеть его красоту, умеет показать ее другим, уже богат. В лесу можно найти что угодно, от сброшенных рогов до самых причудливых корней, надо только суметь увидеть.
– Какое чудо!
– Вы позволите?
Малена потянула за птичку-медоуказчика. Крышка улья легко снялась, и в ней обнаружилась баночка с медом. Небольшая, но запах…
– Какое чудо!!! Малена, но это же безумно дорого?
– Радость не может быть дорогой, София Рустамовна. Если мой подарок принес вам хотя бы минуту радости – он уже многократно окупил себя.
Принес. Это было видно и по горящим глазам, и по улыбке…
– Я даже знаю, куда его поставить.
Малена тоже знала. Скорее всего, в бильярдную. Там все выполнено из дерева, и деревянная скульптура отлично впишется. Нет, не зря она проглядывала фотографии. Операция «Подарок» прошла успешно.
* * *
Обязательная часть была выполнена, теперь начинался второй акт Марлезонского балета. Может быть, даже более противный.
«И чего так выделываться?» – задумалась Матильда.
«Нувориши, – фыркнула Малена. – Нахватались по вершкам, а что там еще и корешки должны быть – нет, не понимают».
Герцогессе было виднее. А Матильда век бы сюда не пришла. Вот.
Не успела она отойти от родителей, как ее атаковали дети. Хотя дети – название весьма условное, что для Мананы, что для Нателлы.
– Малена, рада вас видеть, – улыбнулась Манана.
– И я рада нашей встрече…
Разговоры, разговоры…
Матильда никогда не слышала столько пустых и бессмысленных, но очень светских разговоров.
Обсудили погоду, природу, медоеда в частности и фигурки из дерева в целом, дамы интересовались, откуда взялась эта прелесть, Малена не стала скрывать. А зачем?
Дяде Вите – польза, а она все равно не собирается продлевать знакомство больше необходимого. Только надо предупредить, чтобы спиртного не везли – обратно тащить придется.
К светской беседе подключались другие дамы, кто-то уходил, мелькнула Анжелика.
А вот и Антон. С мамочкой, разумеется. И какие же выразительные глаза у Ирины Петровны! Большие такие, круглые, особенно когда она поняла, что Малена находится здесь по праву, как спутница Давида Асатиани…
Антон подошел поздороваться. Да, добрый день, в понедельник на работу, разумеется. И Малене было приятно. И вопрос, и забота, и то, что Антон спас ее…
Может быть, это нерационально, но…
Додумать девушка не успела.
Юлия Павловна появилась словно из ниоткуда.
Поздравила, улыбнулась, потом увидела Малену – и скорчила рожицу.
– Фу! София Рустамовна, это вообще за гранью добра и зла. Принимать такое в своем доме… Давид, я понимаю, что поразвлечься всем охота, но тащить маргинальную девицу к матери? На день рождения?
Все замерли.
– Извольте объясниться, – ледяным тоном произнесла госпожа Асатиани.
Юля развела руками.
– Ну, я вот про это… когда отец уголовник, а мать бомжиха…
Малена побледнела. Но пока молчала.
В таких поединках иначе нельзя. Начнешь кричать, оправдываться, отрицать – будет только хуже. Нужен один удар – решительный.
А пока противоположная сторона орет – не становись с ними на одну доску. Чего глупее – кричать, что мои родители не такие или они меня не воспитывали… может, еще и сразу в своем происхождении сознаться? И мишень на грудь повесить.
Матильда даже не вылезала. Это был не ее бой, она просто не справится, не сможет. А Малена выпрямилась, расправила плечи – и повеяло чем-то таким на присутствующих здесь людей…
Порода.
С кости и крови, Домбрийские, герцоги и дворяне, гордость и честь. Это – не сыграешь. Таким можно себя только ощутить, впрочем, не стоит думать, что это дано только дворянам. Достаточно не знать за собой подлых поступков – и можешь смело расправлять плечи. Ты уже не опозорил звание человека.
Но здесь и сейчас Малена словно закаменела.
