Кто грудь ее ласкал, забыв на ложе сон,за эту красоту отдаст, не дрогнув, трон.
Вот только Мария оставалась непреходящей головной болью Елизаветы – поскольку упрямо именовала себя королевой английской. В чем ее поддерживал весь католический мир, с подачки Папы Римского считавший Елизавету незаконнорожденной, узурпаторшей трона, по праву принадлежавшего как раз Марии. Моральной поддержкой дело не ограничивалось: после венчания Марии с дофином Генрих Второй прямо-таки приказал молодоженам включить в свои гербы английскую королевскую корону, а потом издал указ, предписывающий обращаться к Марии не иначе как «королева Французская, Шотландская, Английская и Ирландская» – и именовать ее так во всех официальных документах (Елизавете наверняка долго икалось).
Французский престол стал вакантным внезапно, в результате несчастного случая. Генрих Второй, совсем не старый, погиб на турнире – копье его соперника расщепилось от удара, острый обломок попал под забрало короля и через глаз глубоко проник в мозг. Врачи были бессильны – такое ранение и для современных медиков было бы нешуточной задачей, а уж в XVI в. помочь не могли вообще ничем. Через несколько дней король умер, дофин стал королем Франции под именем Франциска Второго, а семнадцатилетняя Мария (будучи на год старше супруга) – королевой.
Казалось, жизнь удалась. Однако сложилось так, что Франциск с раннего детства был крайне болезненным и хилым ребенком. Здоровья ему не прибавляло и то, что Франциск, не желая отставать от невесты, а потом супруги, изнурял себя бешеной скачкой (Мария ее любила), участием в охотах, непосильными для него физическими упражнениями. Менее чем через полтора года после свадьбы Франциск умер от гнойного воспаления в ухе. Сегодняшние медики его, пожалуй, спасли бы без особого труда, но в те времена все хирургические операции сводились к ампутации конечностей (причем пациента иногда напаивали до бесчувствия, чтобы не чувствовал боли, а иногда поступали и того проще – оглушали ударом деревянного молотка по голове). Вообще, операции, подобные той, что могла бы юного короля спасти, начали делать только в XX веке.
Мария Стюарт в одночасье стала вдовствующей королевой, по французским законам имевшей право только на подобающие титулу почести, но лишенную всякой власти. В истории Франции не раз случалось, что вдовствующие королевы фактически правили королевством по малолетству или слабоволию сыновей-королей: Екатерина Медичи при Карле Девятом, Мария Медичи при Людовике Тринадцатом, Анна Австрийская при Людовике Четырнадцатом. Но у Марии сына не было, да и откуда взяться искусству управления государством в семнадцать лет?
Был серьезный шанс стать королевой, так сказать, вторично: ставший королем брат покойного Франциска Карл Девятый был влюблен в Марию чуть ли не с детских лет, и о их браке заговорили всерьез. Однако дело расстроила другая вдовствующая королева, королева-мать Екатерина Медичи, женщина властная, решительная, умная, мастерица интриги (Дюма, иногда вольно обращавшийся и с историей, и с историческими персонажами, в романе «Королева Марго» нарисовал довольно точный портрет Екатерины, соответствующим исторической правде).
Екатерина Марию люто ненавидела. В чем, увы, Мария сама была виновата: весьма необдуманно, с юношеским чванством не раз на публике насмехалась над происхождением Екатерины – не столь уж и благородным. Конечно, в семействе Медичи хватало людей, занимавших видное положение: несколько гонфалоньеров (правителей) Флоренции (последнего, когда с республикой во Флоренции было покончено, Папа Римский сделал герцогом Флорентийским), герцог Урбинский (чьей дочерью и была Екатерина), великий герцог Тосканский и даже два Папы Римских. Известный и могущественный род, но все же – не королевский. Вообще-то Мария так себя вела сообразно с нравами того времени: титулованный дворянин считался гораздо выше «просто» дворянина, а король стоял над любым титулованным дворянином. Медичи происходили от разбогатевших купцов и простых лекарей, пусть небедных и популярных. «Medici» по-итальянски и означает «медики», а в гербе фамилии на щите красовались шесть пилюль (в те времена на гербах сплошь и рядом помещали самые прозаические бытовые предметы – например, тележные и мельничные колеса, стропила, молотки и котлы, разнообразных рыб и раков. Ну, а подкова встречалась в гербах практически всех европейских стран от Англии до Польши – в том числе и у моих польских предков).
