— Нет, еще не уходите, — сказал мутант и отступил на шаг. Расправил крылья, хлопнул ими, снова плотно сложил.
Зеленые глаза пылали…
— Что значит — нет? — спросил Гил. Красный Нетопырь резко выдохнул воздух через ноздри, моргнул огромными глазами.
— Из-за этих людей. Теперь, когда твой отец умер, они станут искать тебя, чтобы ты был новым вождем.
— Не станут, — возразил Гил. — У меня нет мутаций. Я не гожусь.
— Они непременно станут искать тебя. А я сам хочу быть вождем и думаю, ты не должен получить власть после того, что сделал.
— Прекрасно, — сказал Гил. — Власть твоя. Все твое. Прими наилучшие пожелания. Идем, Тиша.
— Стой! — Красный Нетопырь ткнул Гила когтем в грудь. — Мы будем драться.
— С ума сошел! Чего ради?
— Кто победит в драке, тот и будет вождем. Власть перейдет к нему.
— Я и так отдаю тебе власть. Ты что, не понял?
— Они не поверят, что ты уступил власть. И не подчинятся моему верховенству.
Гил нахмурился, оглянулся на других популяров, снова посмотрел на Красного Нетопыря:
— Ну почему же? У тебя ведь есть свидетели.
— Дерись! — Красный Нетопырь ощетинился, выставил когти.
— Помолчи, Красный Нетопырь. Ты прекрасно знаешь, что они тебе поверят и признают твое верховенство. Но есть еще кое-что, кроме власти. Ты мой должник, сам знаешь. Ты должен мне за то, что я за тебя убил Зловредного. Ты сам это сказал в тот день в пещере. — Красный Нетопырь молчал. — Так что давай разойдемся без драки. Это та расплата, которую я от тебя требую. Давай расстанемся мирно.
— Слава, мой мальчик, — проговорил Красный Нетопырь, и голос его прозвучал тоньше, чем обычно, — не такая штука, которую легко добыть. Когда-то о нынешнем дне будут рассказывать легенды. Будут рассказывать, как Силач задумал план и как получилось, что Красный Нетопырь возглавил новый народ. Легенда о том, как пал Силач, уже сложилась. Но как Красный Нетопырь пришел к власти — это должна быть драматическая повесть, а вовсе не сухой рассказ о дипломатическом сговоре, о котором не стоит и помнить. И потому я объявляю о своем желании отомстить за смерть Силача. А кроме того, мне не нравится твоя внешность. — Он ухмыльнулся, клыки размером с большой палец сверкнули над губами. — Дерись!
— Нам нужно уйти вместе, — торопливо заговорила Тиша. — Иначе мы можем не встретиться в одной точке, не найти друг друга на той стороне. А это значит, что мы оба должны уйти через Столп.
— Я уже убил одного такого, как он, — сказал Гил. — И думаю, прекрасно справлюсь со вторым.
— Зловредный был слабаком, — бросил Красный Нетопырь.
— Увидим, — сказал Гил.
— Да, думаю, увидим.
И они, кружа друг против друга, начали свою маленькую схватку, а позади гремела большая битва.
Красный Нетопырь знал силу юноши. Он не бросился ему на затылок, хлопая крыльями, как Зловредный, вместо этого осторожно описывал круги, выжидая — либо мальчишка раскроется, либо ему надоест игра и он прыгнет первым.
Так и вышло. Гил прыгнул — и руки его сомкнулись на крыльях противника, хотя были нацелены на горло.
Юноша почувствовал, как когти злобно вонзились в его тело, терзая и раздирая, умышленно отыскивая те места, куда впивались клыки и когти Зловредного неделю назад. Плоть лопалась, как зрелый плод, и расползалась под ними. Гил бешено замолотил кулаками и попал Красному Нетопырю в лицо. Тонкий хрящ носа хрустнул, смялся, ударила струя крови. Но Нетопырь раскрыл рот, глотнул воздуха и устоял, продолжая выворачивать когти и пытаясь разорвать противнику яремную вену.
Гил ломал хрупкие крылья, а вокруг несся галопом шум и свет. Но ему никак не удавалось нанести еще один хороший удар. Голова Нетопыря все время ускользала, то вперед, то назад, то в одну сторону, то в другую — как змея, раскачивающаяся под звуки флейты.
Нетопырь вдруг нашел незащищенное место и впился зубами в руку Гила. Но ему пришлось тут же выпустить ее, потому что дышать носом он не мог и вынужден был держать рот открытым. Он не мог пустить в дело клыки. Зато когти умели рвать убийственно — и рвали.
Безжалостно…
Боль — как лед.
Боль — как огонь.
Потом Нетопырь прыгнул на юношу, и оба повалились на землю.
Гил оказался снизу, придавленный к земле когтями и крыльями. Красный Нетопырь вырвал когти из его боков, зашипел и обрызгал лицо Гила кровью и слюной. Глаза у него были как у безумца — точно он увидел перед собой бессмертие и знает, что должен схватить его немедленно, пока оно не ускользнуло и не затерялось в потоке вечности.
Гил, словно ему не грозила смертельная опасность, вдруг подумал обо всех маньяках, которые убивали без причины — или по крайней мере без видимой причины. История довоенной Земли пестрела такими. Как и история музыкантов. Наемные убийцы. Массовые убийцы. Все они жаждали бессмертия. Так и вышло — они его получили. В памяти человечества знаменитые негодяи живут так же долго, как знаменитые герои. Убей сотню людей — и кто-то где-то будет говорить о тебе и через тысячу лет, пусть говорить как о примере психической нестабильности, но все-таки говорить. Убей лидера, вождя — будет то же самое.
«И почему люди позволяют убийцам жить после смерти? Почему дарят им бессмертие, которого те жаждали? Потому что, — думал Гил, — почти каждый хочет добыть и для себя нишу в истории, хотя бы такую, как убийца. Нас завораживает факт, что они не только стали повелителями орудий сами, но использовали других повелителей (в отличие от простых людей — орудий), чтобы добыть себе бессмертие».
— А сейчас ты умрешь, — сказал Красный Нетопырь, поднимая когти, чтобы распороть Гилу лицо и вырвать глаза. — А я начну жить!
Но Красный Нетопырь поторопился. Когти так и не коснулись лица юноши. Внезапно монстр дернулся вперед с остекленелыми глазами и рухнул на свою несостоявшуюся жертву — мертвый…
Гил выкатился из-под покрытого мехом тела и подождал, пока прояснится в глазах. Он увидел над собой Тишу — приклад ее звукового ружья блестел от крови Красного Нетопыря.
— Мне пришлось… — сказала она.
Он чувствовал, как его собственная кровь стекает по телу. Он кивнул, взял ее за руку и повел к Столпу, который ярко мерцал впереди. Они приближались к коричневой колонне, и на них опускался хрупкий покой…
А когда-то…
Силач смотрел из полумрака коридора туда, где лежал с собакой Детка, туда, где смеялись другие, где солнце безжалостно освещало сцену, которую он хотел бы полностью стереть из памяти, выжечь раскаленной кочергой и оставить только холодный шрам. Но не было никакого способа избавиться от памяти сейчас. Они себе на потеху низвели Детку до животного состояния, и эта картина будет преследовать его всегда.
