Лицо Гильды озарилось благодарностью, но она тут же горько усмехнулась.
— Я знаю, какая я, Орогору. Я смотрелась в зеркало. Не лги мне, потому что зеркало мне не солгало.
О да, ее тонкость и красноречие остались при ней. И конечно...
— Ты так же умна, как та Гильда, которую я запомнил.
— Неужели? Но кто из мужчин когда-либо находил женщину привлекательной из-за ее ума?
— Я, — откровенно признался Орогору. — И большинство здешних мужчин — так я думаю.
Она пристально смотрела на него, и во взгляде ее появилась надежда.
— Красноречие и ум здесь ценят все, — добавил Орогору. — И мужчины, и женщины.
— Значит, в этой иллюзии была-таки доля правды, — прошептала Гильда.
— Была, — подтвердил Орогору. — Знаешь, когда миновал испуг при виде остальных горожан, я стал наблюдать за тем, как они ходят, сидят, танцуют. Их изящество — не обман зрения, так же как их осанка и манеры. Глядя на волшебные картины, все они выучились манерам аристократов, и обретенная грация никуда не делась. Она не врожденная, но все же она есть.
— Так, значит. Волшебник сказал правду? Мы сможем стать настоящими господами и дамами?
— По крайней мере сможем стать теми, кто им равен в нашей стране, — ответил Орогору. — Шерифами и их женами.
Неожиданно Гильде стало дурно. У нее подкосились ноги, и она чуть не упала, но Орогору поддержал ее.
— Лучше бы ко мне вернулось мое помешательство! — рыдая на его груди, призналась она.
— Его нам придется заслужить, — печально проговорил Орогору. — А для этого мы должны стать теми, кого мы только играли.
Гильда выпрямилась, слезы перестали течь из ее глаз. Она посмотрела на Орогору.
— Тогда мы сделаем это, — заявила она с той же железной решимостью, какую Орогору чувствовал в себе. — Красавицей мне никогда не быть, но я стану самой настоящей леди!
— А ты уже — самая настоящая леди, — прошептал Орогору.
* * *
Ближе к вечеру лорд Сондерс, прилегший вздремнуть, проснулся в слезах. Орогору прогуливался по коридорам и наткнулся на него вскоре после этого. Они переговорили и порешили на том, что со свержением Защитника надо поторопиться, чтобы заработать себе право вернуться в мир иллюзий.
На следующее утро проснулась в рыданиях леди Риджора. Ее успокоила Гильда. После полудня в слезах очнулся король Лонгар. Труды по его утешению взяли на себя Орогору и Сондерс. Вот так, один за другим, человек по десять за день, страдавшие манией величия безумцы возвращались в здравый рассудок и начинали мечтать о возвращении в свой выдуманный мир.
К концу месяца всем до единого жителям Фиништауна успел присниться Волшебник и каждого заверил, что о том, как свергнуть Защитника, им расскажет великан. Не без смятения духа горожане снова пригласили во дворец Гара и его спутников. Покуда Гар отлеживался после тяжкого труда исцеления, горожане провели беспокойный вечер в попытках наладить общение на старый лад. Правда, каждый из них наверняка испытывал непередаваемые муки, глядя на несуразных, неказистых собратьев, открывшихся им воочию. Ближе к ночи Майлз разыскал Дирка и начал:
— Господин Дирк... — Дирк предостерегающе глянул на него. Майлз вздохнул. Дирк был прав. — Дирк, нужно что-то делать, и поскорее! Им так отвратительно смотреть друг на дружку, что они прямо у нас на глазах запросто снова могут свихнуться!
— Да, риск велик. А не хотелось бы, — согласился Дирк. — В конце концов, желание выздороветь — чуть ли не самый главный залог выздоровления. Ладно, не будем мешкать. Я поговорю с ними прямо сейчас, пока они не разошлись спать.
Он шагнул на середину зала и возгласил:
— Музыка, умолкни!
Он, конечно, мог бы дождаться окончания танца, но компьютер послушно прервал мелодию, и наступившая тишина гораздо больше поспособствовала завоеванию внимания горожан, чем могли бы любые призывы. Танцоры с плохо скрываемым облегчением отступили от своих партнеров и партнерш и повернулись к другу великана.
— Я знаю: всем вам не терпится поскорее узнать, как свергнуть Защитника, — громко проговорил Дирк. — Что ж... Гар еще не вполне пришел в себя, но начать можно и без него.
По залу прокатилась волна ропота, в котором смешались недовольство с волнением. Дирк дождался тишины и продолжал:
— Первая часть замысла состоит в том, чтобы вы выучились жить той жизнью, какой живут магистраты, а вторая — в том, чтобы научиться образцово драться, дабы вы сумели указывать своим бейлифам, как командовать стражниками — или чтобы вы смогли сами командовать подчиненными вам войсками, если станете шерифами. Итак: завтра подъем в девять утра, а затем с каждым днем будете вставать все раньше и раньше, пока не приучитесь пробуждаться с рассветом.
Изнеженные аристократы хором застонали.
— Не спорю — трудновато придется на первых порах, но это необходимо, — пояснил Дирк. — Много ли вам встречалось магистратов, что валяются в кроватях до полудня? Словом, завтра поднимаетесь в девять часов. День начнем с легкого завтрака. А потом — несколько уроков азов рукопашного боя.
— Но что в это время будут делать дамы? — непонимающе воскликнула Риджора.
— Как — «что делать?» — пожал плечами Дирк. — Упражняться с куотерстафами, что же еще?
Поднялся жуткий гам. Дирк выждал немного и поднял руки, прося тишины.
— Хочу, чтобы все поняли: вы отправляетесь на воскресную прогулку на лоно природы. Всякому, кто вступает в игру, запросто в один прекрасный день может грозить нападение, и уж лучше загодя обучиться приемам самозащиты. В некотором роде дамам это даже нужнее! Повторяю: завтра в девять, и сие означает, что баиньки надо лечь пораньше!
Он не стал добавлять «и не в чужую постель» — ведь теперь и закоренелые любовники стеснялись друг друга. Бывшие придворные поспешно разошлись по своим комнатам, и Дирк, прихватив Майлза и Килету, отправился навестить Гара.
Покои Гара были столь же великолепны, как все остальные, и целиком управлялись компьютером. Дирк остановился в гостиной и сказал:
— Подождите здесь. Я позову вас, если он в состоянии разговаривать.
Майлз и Килета кивнули, и Дирк, подойдя к двери, ведущей в спальню, негромко постучал.
— Входите, — отозвался Гар. Дирк вошел, а Гар проговорил:
— Свет, включись. — Загорелся приглушенный свет, озаривший кровать с балдахином. — Ну, как дела, Дирк? — спросил Гар, перевернувшись на бок и подперев голову согнутой в локте рукой.
— Тяжко, — признался Дирк. Он собрался было сесть на стул возле кровати, где в последнее время сидел часто, но вдруг растерялся. — Ты хоть ел сегодня?
— Вроде бы да, — кивнул Гар и потер глаза. — Доковылял до устройства выдачи пищи и пожевал овсянки в последний раз, когда просыпался. Но тогда солнце светило...
