Книга Игры с огнём - Яна Ясная

Я проснулась от громкого щелчка – будто лопнула натянутая струна. В ужасе подскочила, задыхаясь, со слезами на глазах и только напоровшись взглядом на мирно спящего рядом Эдварда поняла, что на этот раз это был просто сон. Кошмар. Отголосок пережитого ужаса.Пытаясь унять бешено колотящееся сердце, я перевернулась на другой бок, но успокоиться не получалось. Меня потряхивало, как от озноба, и слезы почему-то никуда не исчезали, а наоборот – жгли глаза все сильнее, скатывались по переносице, по виску на подушку.Кажется, напряжение, сковавшее каким-то защитным параличом эмоции с самого звонка Ароу и сообщения о взрыве, только сейчас меня, наконец, отпустило. И все те переживания, которые таились в глубинах души, загнанные туда суровым волевым усилием, вырвались наружу и раздирали меня на клочки. И на пережитый ужас – страх потерять и сама потеря – наложилось четкое понимание того, что я безнадежно, бесповоротно влюблена в этого аристократического гада. И чувство это старое, не вспыхнувшее вот-вот, а просто сохранившееся со школьных времен, прикрытое пылью-прахом новых знакомств и разочарований.

И я уже не понимала толком, от чего плачу – от нервов, от страха, от понимания этой безнадеги… А может и скорее всего – от всего разом. Я просто вжималась в подушку, душила рыдания, задыхалась сама и не знала, просто не знала, что делать и как это остановить.

– Кейт? – хрипло-сонный голос над ухом заставил сжаться в комок, задержать дыхание, но всхлип все равно сорвался с губ, и следом мое плечо тут же тронули чужие пальцы. – Эй, Китти, ты чего?..

Пальцы сжали сильнее, надавили, заставляя перевернуться, и я подчинилась, сама ткнувшись шмыгающим носом Эдварду в грудь.

– Ты чего, котенок? – повторил он, обнимая меня, гладя ладонью волосы. – Все хорошо, все закончилось…

«Ни черта не закончило-ось!» – хотелось провыть мне.

Себя было очень жалко.Жалко потерянный устоявшийся мирок, жалко душевного равновесия, жалко независимости. Да этот гад даже кота – моего кота! – вознамерился прихватизировать!

…сволочь чешуехвостая, лосося ему подавай, а морда не треснет?..

Губы, коснувшиеся лба, отвлекли от мыслей о коте, вернув в прежнее русло. Эдвард бросил за неэффективностью попытки уговорить меня, что все прекрасно, и теперь целовал мое лицо, собирая губами соленую влагу, а горячие ладони, пробравшись под пижамную футболку гладили спину, одновременно успокаивающе и будоражаще.И все равно в глубине души у меня затаился страх – а что дальше? Что если опять обстоятельства вынудят расстаться? Конечно, никто не растащит нас сейчас как двух заигравшихся вместе щенков, дернув за ошейники в разные стороны, но ведь это по-прежнему отношения, ведущие в никуда. Что будет со мной, когда все закончится? Феррерс честно признал, что один раз уже пережил наш разрыв, переживет и второй. А я? Я смогу это пережить?..

Погруженная в безрадостные размышления я даже толком не заметила, в какой именно момент поцелуи спустились ниже, и когда Феррерс успел задрать мне футболку и стянуть пижамные шорты. Просто от его действий веяло такой успокаивающей нежностью, что они воспринимались как нечто само собой разумеющееся.Всхлипы как-то сами собой поменяли тональность и их причиной были уже отнюдь не слезы, а потом они и вовсе прекратились, уступая место хриплому дыханию и тихим стонам. Эдвард двигался неторопливо, намеренно растягивая мое удовольствие, заставляя выкинуть из головы любые мысли, кроме настойчивого, разгорающегося желания и томительного ожидания разрядки.Каждое его движение заставляло прижаться теснее, выгнуться больше, чтобы плотнее притереться, полнее ощутить. Поцелуи вперемешку со жгучим дыханием. Мои пальцы в светлых коротких волосах. И тягучее наслаждение с горьким привкусом усталости, не ослепительное, не острое, но осевшее в теле приятным теплом, окончательно разморив утомленные мышцы и вымыв все лишние думы из перегруженного мозга.И я снова уснула, прижавшись к своей «грелке» и даже не потрудившись натянуть обратно одежду.

***

– Эдвард! Эдвард! Ну проснись же ты! – Я отчаянно трясла Феррерса за плечо, но тот со всей присущей ему вредностью на это не реагировал, только спрятал лицо в подушке, надеясь, что так я исчезну с его глаз.Ха! Фигушки! Я выспалась, набралась сил и энергии и готова к тому, чтобы пытать и убивать. Я окинула задумчивым взглядом распластавшуюся на моей кровати фигуру.

Обнаженный Феррерс, тоже не потрудившийся одеться после ночного внепланового «утешения», в моей кровати смотрелся… соблазнительно. Одеяло смято и отброшено. Из подушки только светлый ежик торчит, и можно вдоволь полюбоваться жестким рельефом рук, широкой спиной с темной впадинкой позвоночника, крепкими ягодицами и ногами, покрытыми едва заметным, жестким, светлым волосом. Неплохой, прямо скажем, вид для принятия чашечки утреннего кофе! Жаль, у меня есть срочные дела, в обязательном порядке требующие участия в них этой аристократической задницы (во всех смыслах этого слова!).Взгляд с сожалением мазнул обратно вверх по спине, зацепившись за неровную, выступающую над кожей белесую полоску старого шрама – надо же, ему так и не смогли бесследно залечить, оставленный школьным похитителем подарок. Не удержавшись, я провела по нему пальцами, царапнула. Эдвард вздрогнул, завозился – из подушки вынырнул один глаз и посмотрел на меня с укоризной.

– Чего тебе неймется, Кейт? Рано еще!

– Во-первых, не еще рано, а уже поздно – три часа дня! Во-вторых, ты задолжал мне кучу объяснений, и я жажду их услышать! В-третьих – какого черта?!