Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Загадка разума тилацина занимала меня все больше. Я ступал на заведомо скользкий путь. Интересоваться криптидами – вымышленными существами вроде йети или Несси, а также предположительно вымершими, как тилацин, обычно считается недостойным ученого. И тем не менее тилацин звал меня.
Да, не буду отрицать, меня увлекает всё даже отдаленно связанное с псовыми, так что тилацину просто удалось задеть нужные струны. В дословном переводе его латинское название звучит как «сумчатое собакоголовое». А тут еще его трагическая судьба… О происхождении тилацина известно мало, зато причина его исчезновения абсолютно прозрачна.
Появившиеся около ста пятидесяти миллионов лет назад первые млекопитающие все еще откладывали яйца, как динозавры. До нашего времени дожили лишь несколько потомков этих яйцекладущих млекопитающих – они называются однопроходными. Самый известный из них – утконос, но к ним же относится и ехидна – похожее на ежа насекомоядное животное с длинным клювообразным носом. Однопроходные обитают исключительно в Австралии и Новой Гвинее.
Когда раскололся огромный континент Гондвана, первые млекопитающие расселились по субконтинентам и двинулись в каждом случае собственным эволюционным путем. Около ста двадцати миллионов лет назад у некоторых из них выработался механизм вынашивания яиц внутри организма – вынашивание длилось не очень долго, и детеныши рождались живыми, но недоразвитыми. Дальше они росли в материнской сумке, в которой имелось несколько сосков. Это и были первые метатерии. Их современных потомков мы называем сумчатыми – к ним принадлежал и тилацин. Последний раскол в эволюции млекопитающих произошел сто миллионов лет назад с появлением плацентарных. Плацентарные вынашивали плод в утробе гораздо дольше сумчатых, за счет чего и одержали над ними победу в дарвиновской борьбе за ресурсы. И только в Австралии и Новой Гвинее сумчатые остались доминирующей группой.
Изоляция была для Австралии и благом, и проклятьем. С одной стороны, австралийские виды получили преимущество – возможность развиваться без соперничества с фауной и флорой остального мира. С другой стороны, когда до соперничества все же дошло, они оказались к нему совершенно не готовы[113].
Когда-то тилацины водились по всей Австралии и, как высшие плотоядные хищники, не знали конкуренции тысячелетиями – пока не нагрянул человек. Первые аборигены появились на континенте двадцать тысяч лет назад, и на их наскальных рисунках тилацин запечатлен неоднократно. Какое-то время тилацины благополучно соседствовали с человеком. В 1966 году в глухих местах на юго-западе Австралии были обнаружены мумифицированные останки сумчатого волка, чей возраст, по результатам радиоуглеродного анализа, составил четыре тысячи шестьсот пятьдесят лет[114]. Однако соперничества – непосредственно с человеком или с его собаками – тилацин не выдержал, и постепенно материковая популяция исчезла. Осталось лишь несколько тысяч особей на острове Тасмания, отрезанном от континента последним отступлением ледника.
Но и их дни были сочтены.
К тому моменту, как я узнал о тилацинах, их разум казался утраченным навсегда. Они уходили в небытие, как раз когда ученые начали серьезно заниматься поведением животных. Немногие сохранившиеся в неволе тилацины в основном содержались поодиночке и, вопреки свидетельствам звероловов, считавших тилацинов ночными животными, норовили поваляться на солнце. Насчет их общения с сородичами не было известно ничего.
Моя одержимость тилацинами постепенно росла, и я хватался за любые сведения об этих несчастных. Как вскоре выяснилось, их судьба зацепила не только меня. Вокруг тилацина сложилось небольшое, но увлеченное международное сообщество: одних привели туда поиски информации о самом тилацине, других – беспокойство за многочисленные современные виды, находящиеся на грани исчезновения, и надежда чему-то научиться на горьком опыте сумчатого волка. Многие верили, что «тигры» по-прежнему водятся где-то в тасманийской чащобе. На самом деле сообщения о встречах с тилацином поступают регулярно, есть даже несколько видео на YouTube, где мелькают силуэты животных, которых авторы съемки считают сумчатым волком. Все они, разумеется, неубедительны, и ни один серьезный ученый их в расчет не примет. В 1984 году Тед Тернер предложил вознаграждение в сто тысяч долларов за доказательство существования тилацина. Премия до сих пор не востребована.
Один из немногих ученых, относящихся к тилацину всерьез, – Майкл Арчер, заслуженный палеонтолог, профессор Университета Нового Южного Уэльса в Сиднее и бывший куратор отдела млекопитающих в Музее Квинсленда, обладатель многочисленных наград за работы в области эволюции млекопитающих. А еще он хотел клонировать тилацина.
Никаких шуток. Арчер, опережая свое время, пытался возродить тилацина как вид на основе генного материала музейных образцов. Было это в 1999 году. Тот проект пришлось закрыть из-за отсутствия ДНК нужного качества, но если сейчас кто-то и мог помочь мне в моем замысле, то только Арчер.
Я намеревался выступить от лица вымерших единственным доступным мне способом – изучив их мозг.
Успех дельфиньего проекта доказал, что мы можем узнать много важного о чувственном восприятии животного, изучая его мозг. Доставшиеся нам образцы мозга дельфинов пролежали в формалине больше десяти лет, и извлечь из них сигнал достаточной силы было нелегко, но мы справились. Мозг тилацина, если и найдется, то будет в лучшем случае почти столетней давности, однако, может быть, нам удастся добиться чего-то и от него.
Арчер откликнулся сразу. Сам он сведениями о положении дел с мозгами тилацинов не располагал, но знал, кто может нам помочь.
С 2005 года Стивен Слайтхолм работает над созданием ITSD – Международной базы данных по всем известным экземплярам тилацинов. К 2013 году она разрослась настолько, что едва умещалась на DVD – я никогда прежде ничего подобного не видел. Как и Арчер, Слайтхолм тоже отозвался моментально.
По его данным, сохранных образцов мозга сумчатого волка насчитывалось четыре штуки – по одному в Австралии, Германии, Англии и США. Два образца считались частично поврежденными. Американский экземпляр хранился в Смитсоновском институте.
Коллекция института гораздо более обширна, чем экспозиция Смитсоновского музея в Вашингтоне, но о мозге тилацина сотрудники отдела млекопитающих Даррин Лунд и Эстер Ланган знали все. Как один из четырех оставшихся в мире экземпляров, он представлял собой национальное достояние и потому в зале не выставлялся. Да и кому он, собственно, интересен, кроме криптозоологов?
Мне. Мне он был очень интересен. Этот заформалиненный образец из смитсоновских запасников мог скрывать в себе ключ к психике тилацина.
В доказательство того, что образец действительно существует, Лунд прислал мне фотографию мозга в формалине и копию каталожной карточки.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
