Всего один раз днём довелось остановиться на привал, дать отдых спине и ногам, которым Асвейг старалась крепче держаться за бока лошади. Рагна подсела рядом и спросила, как она себя чувствует. Ингольв, что расположился неподалёку аж ушами едва не зашевелил, прислушиваясь, а после ответа, что всё хорошо, только устала немного, заметно расслабился. Быстро подкрепились лепёшками с маслом да отправились дальше. Мужчины высматривали по сторонам место, что лучше всего сгодилось бы для стоянки на ночь. Да только при такой неласковой погоде любое казалось неподходящим. На открытом месте вымочит занудный дождь, который и не лил сильно, но всё равно мало-помалу мочил одежду да волосы. В лесу всё равно достанет юркий и назойливый, точно овод в летнюю пору, ветер. Но там всё же посуше. Когда начало смеркаться, лошадей повели с широкой тропы вглубь сосняка, что перемежался изредка рябыми берёзами да раскидистыми ясенями.
Споро сложили костёр в удобной и тихой низине между лесных скал, лошадей расседлали, давая им отдых.
— И далеко идти до твоей колдуньи, Эльдьярн? — поинтересовался Лейви, вольготно рассевшись у огня после ужина.
Рагна как бы невзначай присела подле него, и со своего места Асвейг видела, как скальд, явно скрывая от остальных, положил руку ей на талию. Вот же бесстрашный: и не смущает его вовсе, что девушка-то не из этого мира. И даже не совсем человек. Но и саму фюльгью это, видно, не слишком беспокоило. Она явно наслаждалась прикосновением мужчины и будто прислушивалась к себе, совершенно перестав замечать, что о чём говорят спутники.
— Если нигде слишком не задержимся, то чаяния Ингольва вернуться к Самайну не окажутся совсем безнадёжными, — расплывчато ответил великан.
— Так и скажи, что не знаешь. Или забыл по старости лет, — буркнул тот. — Кто она вообще такая? И чем поможет Асвейг, если вообще захочет помогать.
Эльдьярн задумчиво на него покосился. Видно, не слишком хотел рассказывать о своих старых знакомых, которые могли оказаться не менее опасными, чем он сам. Но желание знать, куда и к кому точно все идут, рискуя, может быть, собственными жизнями, было справедливым. А потому великан прокашлялся, будто приготовился к долгому рассказу и вздохнул.
— Наверное, никто толком и не знает, кто она такая. Я сам встречался с Тилдой только один раз. Очень давно, когда был ещё молод, и не обеспамятел, как некоторые тут считают, — он снова коротко глянул на Ингольва, но тот не заметил, уставившись в огонь. — Говорят, она умеет ходить между мирами. А некоторые — что может заглянуть в сам Асгард. Или Муспельхейм, или ещё куда ей вздумается. Она ведает тропы, скрытые от глаз обычных людей. Да и колдунов тоже. Рунвид, вон, сама их не видит. И я тоже.
— Я думала, она поможет мне вспомнить, — озадаченно прервала его Асвейг.
— Если ты соприкоснёшься со своим миром, ты сразу вспомнишь, — пояснил Эльдьярн. — Но это не значит, что ты сумеешь в него вернуться. Тут уж я не могу даже предположить, что будет. Так или иначе, а встретиться с Тилдой тебе будет полезно.
— Не думаю, что ходить между мирами такое уж безвредное занятие, — весь рассказ великана, видно, Ингольву совсем не понравился. — И ты так и не сказал, кто она такая. Вроде, саамская колдунья, а в Асгард ход имеет?
— Таким, как она, неважно, в чей мир идти: ей подвластны любые дороги, — Эльдьярн неопределённо повёл рукой. — У неё всю жизнь один дом, путь в который знают только некоторые. И в то же время она великая путешественница. Но, конечно, она не ходит по мирам только лишь по своей прихоти. Это тяжёлое занятие. И я не знаю, может ли Асвейг вообще найти в себе достаточно сил, чтобы пройти хотя бы проторенной тропой.
— Ещё не лучше, — Ингольв закатил глаза.
— Да ты даже не представляешь себе, насколько сильная вот эта девочка, — великан указал взглядом на Асвейг. — Ты думаешь, что знаешь её, но это совсем не так. И я просто недоумеваю, как она не убила тебя до сих пор за твои выходки. Даже твой покровитель не сможет тебя спасти, если ты разгневаешь её достаточно. Так что в следующий раз советую подумать, когда начнёшь распускать руки.
Асвейг приложила ладонь к пылающей щеке. И откуда он только узнал? Неужто Рагна ему когда рассказала? Она-то, может, и догадалась обо всём. Тоже с двойным дном девица. Лейви непонимающе сощурился, вперившись в побратима, а Змей только головой покачал.
— Мы разберёмся между собой уж без твоего любопытного носа, — заметно ярясь, оскалился викинг.
— Разбирайтесь-разбирайтесь. Дело молодое, — Эльдьярн ответил ему угрожающей улыбкой. — Только не удивляйся, когда я твою бесстыжую рожу спалю до костей, если посчитаю, что ты перегнул палку.
— Так, давайте закончим на этом, — Лейви аж вперёд наклонился, готовясь в случае чего держать Ингольва. — Уже понятно, кто кому что спалит.
— Спасибо тебе, Эльдьярн, — посчитала нужным вмешаться Асвейг, — но я и сама решу, как мне Ингольву на обиды отвечать, коли они ещё будут.
Великан только фыркнул, недовольный тем, что его заботой пренебрегли. Да только та забота уж очень сомнительная да опасная. Кто знает, в какой миг он решит, будто Ингольва пора проучить. Вовсе не хотелось нести на душе груз за его увечья. Или второй раз вытаскивать из мира мёртвых. Чем больше она познавала свои силы и знакомилась с гальдром, который открывал перед ней новые возможности, тем меньше хотелось к ним прибегать.
Не слишком довольные прошедшим разговором, все понемногу улеглись спать. Первым в дозоре остался Блефиди. Он сел под толстой сосной, расположившись между её выступающих из земли корней, и застыл, неподвижно глядя перед собой. Асвейг почти уже задремала, когда заметила, как шевелятся его губы. Будто он беззвучно обращался к кому-то. Мельком окинув всех спящих взглядом, ромей расстегнул плащ и, развязав тесьму, оттянул ворот, пытаясь рассмотреть уже подзажившие рубцы от зубов того морского гада. Он осторожно провёл по ним пальцами. После очертил тёмную татуировку на шее и прислонился затылком к сосне. С его губ сорвался тяжкий вздох. Как бы беззаботно он ни выглядел после того, как рана перестала воспаляться, а что-то его беспокоило.
Асвейг медленно перевернулась на другой бок и, перестав невольно наблюдать за Змеем, тут же уснула. И, странное дело, во сне её постепенно накрыло чувство, что лежанка начала вдруг кружиться. Сначала медленно, затем всё быстрее. Захотелось открыть глаза, но как будто чья-то ладонь легла на них, не позволяя разомкнуть веки. Постепенно поднялось внутри только недавно оставившая в покое тошнота. Нутро так и рвалось наизнанку. Асвейг дёрнулась встать, но упала плашмя на пыльную, истёртую сотнями подошв землю. Откашлялась, ощущая, как дурнота наконец отступает, и встала на четвереньки, пытаясь всё же осмотреться. Но мелкий песок засыпал глаза и теперь кололся при попытке открыть их. Едва протерев лицо ладонью, Асвейг села и всё же огляделась. Внутри ёкнуло: она снова оказалась в междумирье, в этом бесцветном застекленевшем месте, которое, кажется, рассыпется, если до чего-нибудь дотронуться. И как теперь отсюда выбираться? Ведь Рагны рядом нет. Или это просто сон, отголоски того, что накрепко засело в душу? Тогда хотелось бы поскорее пробудиться, понять, что снова находишься в Мидгарде, вокруг живой лес, живые люди, а всё это осталось далеко в прошлом.
