Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Арно сердито опрокинул в рот остатки коньяка и встал. Не спрашивая, взял у меня стакан и шагнул к бюро.
— В мире много людей, которые считают себя умнее других. — Он наполнил оба стакана, протянул один мне и вернулся на место, прихватив с собой бутылку. Задумчиво пососал мундштук трубки и посмотрел на меня. — Всегда найдется такой, кто считает себя вправе поучать другого. Врач, сосед, полицейский… Они болтают о правах и свободах и о том, что они часть общества. Общество не имеет никакого отношения к свободе. Общество — это когда ты делаешь, что тебе велят! — Арно с такой силой поставил стакан на подлокотник кресла, что брызги тридцатилетнего напитка полетели через край.
— Человек имеет право жить той жизнью, какая ему подходит. Взять тебя — ты даже не француз, а иностранец, англичанин. О, я не ставлю тебе это в вину. Что я о тебе, собственно, знаю? Ничего. Кроме того, что тебе есть что скрывать.
Я постарался сохранить бесстрастное лицо, пожалев, что много выпил. Арно усмехнулся.
— Не дрейфь — твои дела меня не касаются. Что бы у тебя там ни было, мне наплевать. Ты держишь все при себе, и это мне по вкусу. Но учти: что бы ты ни скрывал или от чего бы ни бежал, ты теперь изгой — не больше член общества, чем я. — Не сводя с меня глаз, он сделал еще глоток. — Почему ты солгал полиции?
Подобный поворот темы застал меня врасплох.
— А вы бы предпочли, чтобы я сказал правду?
— Дело не во мне. Ты мог поднять шум из-за капканов, но ты так не поступил. Почему?
Я попытался придумать что-нибудь банальное и неопределенное, однако это требовало слишком много усилий. И ограничился пожатием плечами — пусть понимает, как ему вздумается.
Арно улыбнулся:
— Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь. Что тебе известно о Луи?
Я пригубил коньяк, не представляя, куда нас заведет разговор.
— Не много.
— Но ведь тебе интересно, почему мы не хотим о нем говорить. И почему эти скоты в городе так обращаются с нами.
Я снова пожал плечами. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше.
— Не бойся, я тебя не осуждаю. — Арно вынул трубку изо рта и поморщился, словно после нее осталось неприятное послевкусие. — Луи был большим канительщиком. Зарабатывал тем, что занимался ремонтом по мелочам, но постоянно выдавал великие идеи. Постоянно строил какие-то планы. То ему втемяшилось, что знает, как дешево делать вино. То вот с этими статуями. У него были подъемник и пикап. У меня место, где их хранить, пока не продали. В то время я, конечно, не подозревал, что он залез под юбку к моей дочери.
Арно сердито посмотрел на трубку.
— Я не осуждаю Матильду. Луи мог кого угодно обаять — женщины тянулись к нему, как мухи на мед. Хотя ей стоило бы поберечься, а не сразу беременеть. Он предложил ей пожениться. Сам понимаешь, не потому, что считал своим долгом. А просто увидел в этом шанс прикарманить все, что здесь есть. — Арно сделал жест, обводя рукой дом и все, что находилось за стенами. — Только не знал одного: после моей смерти все перейдет Мишелю. Матильду и Греттен я тоже, разумеется, обеспечу, но фермы они не получат. Не получат и те, за кого они выйдут замуж, — уж я об этом побеспокоился. Моя самая большая ошибка заключалась в том, что я заявил об этом Луи. Вот тогда он показал свое истинное лицо. Мол, у него есть покупатель, готовый приобрести статуи. А в Лионе знакомый может продать нам еще. Перепродав, мы получим стопроцентную прибыль. Я, как дурак, повелся — дал ему денег на статуи и на расходы. И только мы его и видели. Меня он обокрал, а мать своего ребенка бросил, словно какой-то мусор!
«Бедная Матильда», — подумал я. Понимал, что Арно описывает события со своей точки зрения. Но даже если его версия предвзята, его дочь, конечно, испытала унижение.
— С тех пор пошли слухи, за спиной начали шушукаться, — с горечью продолжил Арно. — О статуях я не мог рассказывать, да и толку бы в этом не было — Луи нравился горожанам, он был одним из них. Следовательно, раз он отсюда свалил, вина не его. Верно? И не важно, что он трахнул мою дочь и обманул мое доверие. О нет, его бы ни в чем не стали обвинять. Виноваты во всем мы — довели человека до этого!
Горлышко бутылки стучало о стакан, когда он добавлял себе коньяк.
— Безмозглые паразиты получили предлог, и моих дочерей — даже Греттен — преследовали всякий раз, когда они попадали в город. Мы перестали ездить туда, и они стали наведываться к нам. Начались непристойные телефонные звонки. Однажды ночью попытались поджечь амбар. В бензобак трактора насыпали сахар. Пришлось избавиться от телефона и натянуть колючую проволоку. Я не делал секрета из того, что расставил капканы, — пусть негодяи знают, что их поджидает, если они полезут на мою землю.
«Или полезет кто-нибудь еще», — подумал я. Но решил, что ирония теперь неуместна.
— Зачем вы мне все это говорите?
— Чтобы ты понимал, каково положение. И потому что держал рот на замке, когда тебя допрашивал полицейский.
Я не поверил ему. Существовала некая иная цель нашей встречи, но я пока не мог сообразить, какая. Арно встал, намекая, что аудиенция закончена.
— Хватит на сегодня разговоров. Завтра надо выйти пораньше на работу.
— Что будем делать?
— Снимать капканы. Полицейские ими интересовались. Видимо, вчерашние визитеры что-то сболтнули. — Он с неожиданным подозрением взглянул на меня. — Уверен, что не сказал лишнего?
— Я уже говорил — нет.
Жан-Клоду я признался, что повредил ногу в лесу, но ничего не уточнял. Арно как будто не приходило в голову, что соседи, к которым он относился с презрением, вовсе не обязаны хранить секреты, тем более после того, как он палил в них из ружья. Однако с подобными противоречиями Арно, судя по всему, не считался.
— Этот толстый свинтус-жандарм внушал мне, что капканы — незаконно! На моей собственной территории! — Голос Арно дрожал от ярости. — Я им ответил, что делаю здесь то, что считаю нужным, и пока они не принесут ордер на обыск, нам не о чем разговаривать.
От его слов меня бросило в холод.
— Думаете, они придут с ордером на обыск?
— Откуда мне знать? Но если придут, я не дам этим козлам порадоваться и что-нибудь найти.
— Хотите, чтобы я вам помог?
— Именно.
Арно запрокинул голову, вылил в рот остатки коньяка, и на его шее обозначились сухожилия. Почмокав от удовольствия, поставил стакан и ухмыльнулся. И хотя на его освещенном камином лице появилась лукавинка, глаза остались такими же жестокими.
— Если, конечно, не желаешь объясняться с полицией, почему ты ей соврал.
* * *
Когда я возвращался в амбар, в голове от коньяка шумело. Вечер, по сравнению с туманом в мозгах, казался необыкновенно ясным. По пути через двор меня слегка пошатывало, и я чувствовал, как трость соскальзывает с округлого булыжника. В амбаре было темно, а лампу я оставил наверху. Взял на ощупь бутылку из-под вина, при этом несколько других раскатились в стороны. Открыл кран, и, пока наливал ее по горлышко, по полу разлетались брызги ледяной воды. Затем подставил под кран ладони и плеснул водой на лицо. Вот так-то лучше.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
