Книга Чужая гостья - Алла Холод

Марьяна радовалась, что Миша по уши увяз в работе. Его мастерская (он уже давно работал не один, а с коллективом) должна была сдать в срок скульптурную группу, заказанную для нового шикарного бутик-отеля. День открытия отеля был уже назначен, и Марьяна строго-настрого приказала Мише вернуться к исполнению своих обязанностей.

– Мишель, я не маленькая, и я не самоубийца, – заверила она в завершение очередного «серьезного» разговора. – К тому же ты знаешь мое мнение. Никто не собирался меня реально подрывать. Я думаю, это была акция, призванная сорвать аукцион по продаже телеканала.

– Ну а если бы я в тот вечер напился водки и не пошел на балкон? – парировал Михаил. – Или стал бы приставать к тебе и потащил в спальню? Тогда я не смог бы увидеть тех, кто прикреплял устройство к машине.

– Ничего, они подождали бы, – заверила Марьяна.

– Но ведь я мог вообще не выйти на лоджию, – не соглашался Миша. – Нет, Маша, ты очень легкомысленно к этому относишься. Я думаю, угроза была вполне реальной. То, что взрыв не состоялся, они все равно использовали себе на пользу. Только и всего. И не забывай, что кто-то все-таки убил Улю. И это уже не шутка, не показуха, не акт запугивания.

– Ты уверен, что это взаимосвязано?

– А ты думаешь, может быть иначе? Не знаю… – пожал плечами Михаил. – В худшем случае это два акта одной пьесы. В лучшем – последнее мероприятие было направлено на срыв сделки, и тогда, возможно, от тебя отстанут.

– Они не сорвали сделку, Мишель, – возразила Маша. – Еще вчера я готова была послать этот проект ко всем чертям. Но сейчас изменила свое мнение.

– Ты имеешь в виду свое наследство? Ты хочешь выкупить телеканал самостоятельно?

– А почему, собственно, нет? Я знаю, о чем ты подумал, но мне не придется ждать полгода. Все-таки папины активы – это не просто контракты, это недвижимость большой цены. Я возьму деньги под помещение.

– Не дадут, – уверенно сказал Миша.

– Банки не дадут, – согласилась Маша, – а люди очень даже дадут.

– И есть на примете такие люди?

– Конечно, есть, они всегда были, – кивнула Марьяна. – Не у меня, так у папы. Я все решу, Мишель.

– Ты необыкновенная женщина, – подытожил Миша, – только очень легкомысленная. Обещай быть осторожной, и тогда я пойду на работу.

– Миша, срывать заказ нельзя, ты сам это прекрасно понимаешь, – сказала Марьяна. – А на мой счет не беспокойся – я ничего не понимаю в медицинской сфере и держать папин бизнес на должном уровне не смогу. Я все продам. И каждый из нас будет развивать свое направление. Я – телевидение, ты – творчество. Папины деньги будут работать, и это послужит лучшей памятью, которой мы с тобой можем его почтить.

Миша поцеловал Марьяну в макушку и поспешно удалился. Ей показалось, что он смахивал слезы.

Марьяна была далеко не уверена в том, что говорила Мише, но ей очень хотелось получить свободу маневра, передвигаться по городу без его неусыпного контроля, никому ничего не объяснять и ни перед кем не отчитываться. Ей нужно было поехать к Уле. С момента гибели сестры она была в ее квартире всего пару раз и всегда в сопровождении Миши. Когда нужно было выбрать одежду для похорон, собрать документы. Она ходила по Улиной квартире как сомнамбула, стараясь не смотреть по сторонам, не задерживаться взглядом на предметах, с которыми были связаны особые воспоминания. Если бы еще не чувствовать запахов! Но Улина квартира пахла Улей, и сделать с этим было ничего нельзя.

Сейчас Маша почувствовала острую потребность прийти в квартиру сестры. Что-то не давало ей покоя. Она вспоминала день смерти Ульяны по минутам. Как у нее закружилась голова, как ей стало дурно в кабинете. Как она побоялась сесть в таком состоянии за руль. Именно в это время убийца вошел в ее квартиру. Резкая дурнота отпустила Машу тогда, когда Ульяна перестала дышать – она сопоставила все по времени, выходило именно так. Они чувствовали друг друга на расстоянии всегда, близнецы – это не просто сестры, это половинки одного целого, которые остаются таковыми, пока дышат. Уля погибла, но не перестала быть тем, кем была при жизни, даже если перестала существовать в материальном мире. Половинкой. Таково было Машино мнение. И теперь ее беспокоил вопрос: почему, когда ей, Маше, угрожала опасность, Уля не подала ей никакого знака? Почему Маше и самой не было ни страшно, ни тревожно?

Марьяна осторожно, будто боясь потревожить покой Улиного дома, открыла дверь, вошла, разулась и надела, как всегда, свои тапочки. Запах сестры почти выветрился из необитаемого жилища. Квартира пахла так же, как пахнет любое чистое и ухоженное, но нежилое помещение. Немногочисленные Улины цветы Марьяна вывезла сразу после похорон.

Маша зашла в кухню, хотела сделать себе чаю, но питьевой воды не оказалось, а воду из крана сестры принципиально не употребляли. Марьяна не нашла ничего, кроме одинокой бутылки красного сухого вина, открыла ее, налила себе бокал и села к ноутбуку. Тут же выяснилось, что общение с компьютером погибшего человека – не такое уж легкое мероприятие. На каждом шагу машина давала ясный знак о том, что 17 июля закончилась жизнь его хозяйки. Если в почте еще было несколько непрочитанных писем с рекламой различных магазинов, то во всем прочем виртуальный мир, в котором вращалась Ульяна, угас вместе с ней. Маша стала просматривать социальные сети, в которых Уля была зарегистрирована. О чем-то же она хотела рассказать сестре! Что-то же ее встревожило! Она даже хотела что-то показать. Может, чье-то письмо или фотографию?

Слезы лились из глаз потоком, Маша перестала обращать на них внимание. Следователь просматривал и Улину почту, и сообщения в сетях, но ничего подозрительного выявлено не было. Ноутбук отдали Маше, она привезла его пока что в Улину квартиру, чтобы не давать себе соблазна рыдать над ним дни и ночи напролет. Марьяна внимательно прочитала всю почту за последние недели. Ничего интересного. В Фейсбуке Уля принимала участие в обсуждениях, но в основном это были комментарии к каким-то новым фильмам. Теперь «Одноклассники». Она знала, что Уля невысокого мнения об этой сети и никакой активности в ней не ведет, но и профиль свой пока не удаляет. Эта сеть была нужна ей для общения со знакомыми, которые живут где-то далеко. Последнее письмо, которое получила Ульяна, было датировано 16 июля. Это было сообщение от их общей старой приятельницы Жанны Савельевой. Когда-то она была частью их дружной веселой компании. Маша внимательно прочла письмо. Оно было обычное. Неудивительно, что оперативники (или следователь?) не обратили на него никакого внимания. «Уля, привет, не представляешь, какое удивительное событие со мной случилось. Я только что вернулась с Сицилии. Ездила одна, у Андрея случились непредвиденные проблемы на работе. Сама понимаешь, от скуки я взялась фотографировать все подряд, и в одном кафе в Палермо увидела мужика, как две капли воды похожего на Толика Веселова. Специально подошла к нему спросить время – точно он, даже шрам тот же, на месте. Могу тебе при встрече все более подробно описать. Не знаю, может, я сошла с ума и мне видятся призраки? Посмотри ты своим взглядом, уж ты-то знала его куда ближе, чем я. Мне кажется, я не ошиблась, это Толик. Что ты об этом думаешь?»