Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Вообще-то, считалось, что идёт война и нас ждёт боевая операция, но полёт проходил в условиях, больше похожих на учения. Ни одного вражеского истребителя в воздухе. Ни одного зенитного залпа. Ощущение такое, будто полк летит на парад в Тушино. Истребители из прикрывавшего нас 122-го ИАП тоже скучали и даже где-то обижались. Типа, там все воюют, ордена зарабатывают, а мы тут демонстрируем лётную выучку и умение держать строй. Со скуки кто-то попытался острить в эфире, но их командир быстро навёл порядок.
Нас держала на особом контроле Ставка и лично товарищ Сталин, так что истребители прикрывали нас всем лётным составом во главе с комполка подполковником Николаевым. Авторитет этого человека был непререкаем для его подчинённых и не только. Ещё бы. Кавалер трёх орденов Боевого Красного Знамени плюс орден Боевого Красного Знамени Монгольской Республики. Участник боёв на Халхин-Голе и в небе над Финляндией. В 5 утра, так и не встретив сопротивления, полк высадился в районе Остроленка.
Немцы спали!!! Иначе объяснить тот факт, что высадка, как и полёт, прошла без единого выстрела, я не могу. Третий батальон высадился на западном берегу Нарева, в районе моста. Первый и второй, вместе со штабом, как и планировалось, оказались на восточном, на южной стороне кладбища. И по-прежнему тишина! Ощущение такое, словно мы десантировались в собственном тылу. Не успел я собрать парашют, как рядом со мной материализовался Степан.
Мой личный водитель на время рейда, в котором личный автомобиль командиру был без надобности, стал чем-то вроде вестового. И, судя по поведению, телохранителя пополам с нянькой. Это я к тому, что он немедленно начал меня опекать. Он же поднял вверх руки, обозначая моё местоположение. К нам начали подтягиваться офицеры штаба. Командир разведроты доложил, что отправил разведчиков во всех направлениях и, с моего разрешения, ушёл к точке сбора своих бойцов.
По нашим данным, немцы начали строить оборонительные сооружения на восточных подступах, надо было проверить, что они успели. Кроме того, в Ломже, оставшейся в нашем тылу, должно быть достаточно много фрицев, надо было уточнить обстановку. Ушел к бойцам и комиссар Оболенский со своими помощниками, секретарями партийной и комсомольской организаций. Несмотря на то что его всегда укачивало в полёте, он никогда не подавал виду, что чувствует себя неважно. Вот и сейчас, совершенно спокойный, но с бледно-зеленоватым цветом лица, он шёл проверять моральное состояние людей, подбадривать, а иногда и веселить, что у него получалось очень здорово. Он мог рассказать анекдот на грани приличия, от которого бойцы валились на землю от смеха, некоторые краснея, как девчонки, но при этом оставался старшим командиром, не опускаясь до уровня «кореша».
Ещё при планировании операции мы решили, что в каждой роте, для непосредственной огневой поддержки, остаётся три БМД. Остальные, вместе с зенитчиками, поступают под командование моего заместителя и составляют сводный мобильный танковый батальон. Поэтому сейчас мехводы и башенные стрелки расшвартовывали машины и выводили их в места сбора указанных подразделений.
И всё это время немцы не предпринимали ничего. Да, по данным разведки, тут располагались в основном части 221-й охранной дивизии. Кроме них, должны были находиться поблизости подразделения 258-й пехотной дивизии 7-го армейского корпуса, но не непосредственно в городе. Ну, плюс склады и госпитали. Короче, те ещё вояки. Но всё равно эта тишина была чересчур.
Вернулись разведчики, посланные к городу. По их наблюдениям немцы начали строительство двух оборонительных линий на восточной окраине, но работы находились на начальной стадии. А следом вышел на связь командир третьего батальона. Его бойцы захватили предмостье с западной стороны моста. И, что главное, без единого выстрела. Немцы были уверены, что это свои!
Ну, хоть что-то прояснилось. События вчерашнего дня начисто выбили непобедимый вермахт из колеи. Если бы пришлось вести тяжёлые бои, с трудом продвигаясь вперёд, они бы ещё это приняли. Но то, что им в большинстве случаев не дали сделать ни шагу! То, что пехота заняла прочную оборону на линии границы, а не спала в казармах! То, что вместо устаревших винтовок и пулемётов времён Первой мировой бойцы были вооружены новым автоматическим оружием! То, что армады самолётов люфтваффе беспорядочной кучей возвращались на свои аэродромы, нередко вываливая неиспользованный груз бомб куда попало! Это было слишком! Фрицы растерялись.
В довершение всего вчера на том берегу приземлились несколько десантных планеров из неудавшегося фрицевского десанта с группой измочаленных полётом и жёсткой посадкой десантников. Так что обалдевшие охранники приняли наш десант за вернувшихся из неудачного полёта собственных Fallschirmjager (фальширмегерь), то бишь парашютистов. Тут-то их и повязали, тёпленьких. Попутно выяснилось, что на том берегу тоже строят оборонительные сооружения, в основном укреплённые позиции артиллерии для прикрытия переправы.
Мост, укреплённый для переправы тяжёлой техники, был самими же немцами заботливо подготовлен к взрыву. С чисто немецкой педантичностью в основание моста была заложена взрывчатка, провода выводились в караульную будку и заканчивались в опломбированном ящике. В соседнем ящике находилась подрывная машинка. Получил приказ – открывай оба ящика, подключай машинку и рви. Там даже инструкция была!
Комбат-три получил благодарность за отличные действия и приказ приготовиться поддержать огнём с западного берега наше наступление, а также к атаке через мост. Одной ротой он должен был удерживать предмостье на западном берегу вплоть до переправы полка на тот берег после разгрома немецкого гарнизона Остроленки. Вернулась разведка, посланная к северо-востоку. Мы были довольно надёжно прикрыты двумя водными преградами, достаточно было рвануть один мост. Это тоже было хорошо.
В эти короткие мгновения у меня мелькнуло только одно сожаление. Я так и не успел побыть взводным, самому вести людей в бой. Этот этап военной карьеры я проскочил. Даже в боях за Болград я уже командовал отдельным батальоном, а потому непосредственно в огневом контакте участвовал мало. Вот и теперь отдавал приказы, находясь позади своих бойцов. Хорошо Оболенскому. Он хоть и подполковник, и комиссар полка, а впереди. А у меня в качестве строевого офицера младшего звена был только один учебно-боевой выход. Да и то случайно.
Наш полк участвовал в учениях почти сразу после моего прибытия к месту службы. Высаживались в лесистой местности, ветер был сильный, у земли до 5–6 метров. Короче, разнесло нас прилично. Садиться пришлось в лесу. На память об этом приземлении у меня остался небольшой шрам в углу правого глаза. Повезло, полсантиметра правее, и был бы косым. Просто первое учебно-боевое десантирование в качестве командира взвода, волнение за своих ребят. Так что всё время крутил головой и поймал ветку.
Хорошо, что правила приземления в лесу в нас вбили хорошо, и руки накрест я взял на полном автомате. Всё равно, почувствовав тычок в углу глазницы, решил – всё, отпрыгался. Но пронесло. Выдернул коротенький сучок, застрявший под бровью, кое-как заклеил и продолжил выполнять обязанности командира. Собрал бойцов, их оказалось почти два взвода, и ни одного офицера, кроме меня. Уточнил наше местоположение и решил, раз уж так получилось, нанести отвлекающий удар в тыл условному противнику.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
