Я объяснил.
– И человек, убивший двух его друзей, – бывший десантник, – добавил я. – Вероятно, он прошел специальную подготовку. На вашем месте я не стал бы дожидаться шерифа здесь.
Самодовольно усмехнувшись, полицейский сказал:
– Сынок, я начал ходить на охоту, когда мне было пять лет от роду. Я знаю, как выслеживать диких зверей, так что можешь не беспокоиться. – Повернувшись к негру, он сказал: – Марлон, ты спускаешься вниз и охраняешь дверь. Это единственный путь наверх. Я останусь здесь.
Отведя Кена в сторону, я сказал ему ни в коем случае не оставлять Палмера одного до тех пор, пока его не доставят или в полицейский участок, или в здание службы безопасности колледжа.
– Не беспокойся, Джейк, – заверил меня он.
Когда я спустился по железной лестнице, внизу меня ждала Ивлин Уитли.
Молодой чернокожий полицейский стоял рядом с ней у массивной дубовой двери. Преодолевая силу ветра, он открыл ее, выпуская нас. Я услышал, как дверь за нами захлопнулась.
Я забыл погасить фары своего пикапа, и подсевший аккумулятор едва провернул стартер, но двигатель все-таки завелся. Включив первую передачу, я в который раз направился через терзаемый непогодой студенческий городок.
За всю дорогу обратно Ивлин Уитли не сказала ни слова. Когда мы наконец заехали под навес перед общежитием, в котором жил ее муж, она не предприняла никаких движений выйти из машины. Почти целую минуту молча сидела, уставившись на дождь.
– Выслушав его, я чувствую… бессильную ярость, – наконец тихо проговорила миссис Уитли. – А Деннис… он… он…
– Ваш муж всю свою жизнь стремился искупить вину, – перебил ее я. – Постарайтесь не забывать об этом.
Наверное, сознание того, что сотворил ее муж вместе с Масси и Палмером, частично освободило ее от обета, данного на всю жизнь.
– Я больше никогда не вернусь сюда, – решительно произнесла женщина.
Обойдя вокруг машины, я открыл правую переднюю дверь. Ивлин Уитли вышла, и я проводил взглядом, как она прошла к входу и скрылась внутри.
Глава 24
Если верить моим часам, времени было уже почти половина второго. Интересно, пытались ли связаться со мной Бобби Девейн или Брайан Раццано. Включив рацию, я связался с диспетчерской, чтобы узнать, не было ли для меня каких-либо сообщений. Дежурившая Карлин ответила, что мне никто не звонил.
Когда я свернул к стоянке перед зданием полиции, прямо перед лобовым стеклом пролетел кусок деревянной обшивки, так, словно это был лист бумаги. Не успел я выйти из машины, как со мной связалась Карлин и сказала, что до меня пытается дозвониться какой-то военный из Вашингтона. Я попросил переключить его на рацию. Это был Майк Эндрюс.
– В общем, я разыскал твоего типа, – сказал он. – Это оказалось совсем не так сложно, как я думал. Он не был штабной крысой, Джейк. Этот парень вдоволь понюхал пороха, хотя впоследствии в Вашингтоне под присмотром всемогущего начальства не добился особых успехов. Полагаю, ему не понравилось лизать задницы. В общем, он дошел только до командования бригадой, после чего его выпроводили в отставку.
Значит, Тейлор все-таки получил звезду на погоны. Он стал бригадным генералом.
– По словам одного старшего сержанта в отставке, которому я доверяю, Фрэнк Тейлор был лучшим командиром батальона за всю войну во Вьетнаме.
– Он служил в Сто первой дивизии?
– Точно… он командовал ротой, когда Сто первая освобождала Хюэ после Новогоднего наступления. Получил «Серебряную звезду» на Ароматной реке… а потом еще одну под Плейку[34].
– В каком полку он был? – спросил я.
Я услышал, как Майк листает личное дело.
– Пятьсот втором.
Значит, Бен Массенгейл был не так уж и пьян. Он запомнил все правильно.
– Майк, теперь за тобой осталось всего шестнадцать одолжений, – сказал я.
– Когда в следующий раз будешь в Вашингтоне, ты угощаешь меня обедом в «Палме», – ответил Майк. – Я закажу отборные ребрышки весом двадцать четыре унции.
– Обещаю, – заверил его я, оканчивая разговор.
«Так где же ты сейчас, генерал Тейлор?» – подумал я.
Дежурная комната была битком набита народом. Пройдя через заднюю дверь, я направился прямиком к медсестре «Скорой помощи», сидевшей на койке в коридоре. Выглядела она такой же усталой и измученной, каким чувствовал себя я. Я попросил ее пройти с аптечкой первой помощи ко мне в закуток. Сняв ветровку, задрал окровавленную рубашку и попросил медсестру заново перебинтовать раны.
– Лейкопластырь! – рассмеялась та.
Подцепив край пластыря, она осторожно оторвала концы от полотенца, которое я использовал в качестве перевязочного средства. Входная и выходная раны стали похожи на сморщенные рты двух форелей.
– Это похоже на огнестрельное ранение, – заметила медсестра, поднимая на меня взгляд.
– Я напоролся на латунную трубку. Просто обработайте рану.
С сомнением посмотрев на меня, она обработала раны антисептиком и наложила новые повязки.
Я не сомневался в том, что генерал Тейлор находился в радиусе нескольких сотен ярдов от того места, где я сейчас сидел. Он не собирался уходить. У него оставалось еще одно недоделанное дело.
Я постарался поставить себя на место Тейлора. Вот он пару дней назад впервые приехал в Сент-Эндрюс. Скорее всего, до этого он ни разу не бывал в студенческом городке. С большой вероятностью проходил службу тридцать лет назад где-нибудь далеко за пределами Соединенных Штатов. Его сын пробыл здесь всего пять месяцев.
Я задумался над тем, где остановился бы в незнакомом городе, в котором столько лет назад оборвалась жизнь моего сына. Наверное, поселился бы там же, где жил мой сын, когда учился в колледже. Последнее место, где он жил перед своей смертью…
Как раз в этот момент к нам заглянула капитан Морго и увидела повязки у меня на боку.
– Джейк, насколько все это серьезно?
– Бывало и похуже, – пробормотал я, надевая ветровку, чтобы скрыть бинты.
Не дав ей возможности спросить, что со мной произошло, я изложил детали своего разговора с Хойтом Палмером. Рассказав о генерале Тейлоре, вдруг вспомнил, что, по словам Палмера, именно ему поручили навестить Крейтона Тейлора и сообщить ему о том, что его принимают кандидатом в студенческое братство.
