— Я не собираюсь вам говорить, — ответила леди Ромина раздраженно. — Вы становитесь утомительны.
Неожиданно она остановилась и закричала:
— Вы обижаете меня!
Лорд Мельбурн, держа ее за руку, стал медленно и неумолимо сжимать ее пальцы.
— Что вы делаете. Неотразимый? Мне больно!
— Это значит, — ответил он, — что если сию минуту вы не скажете мне, где находится Кларинда, то, клянусь вам, Ромина, я сломаю вам пальцы. Вы будете не совсем привлекательно выглядеть с забинтованной рукой, к тому же будете терпеть от этого значительные неудобства в течение всех последующих недель.
— Вы сумасшедший! — зашипела она на него. — Абсолютно сумасшедший!
— Вполне возможно, — ответил он. — Где Кларинда?
Мгновение казалось, что леди Ромина будет сопротивляться ему, но, когда он сжал ее пальцы еще крепче, она вскрикнула еще раз.
— Она в конце того коридора, который идет от чайной комнаты, — задыхаясь, вымолвила она. — Там будет первый поворот направо — на нем написано «для частного пользования», и в конце прохода находится комната.
— Благодарю вас, — усмехнувшись, сказал лорд Мельбурн.
Произнеся эти слова, он повернулся и пошел прочь.
Она смотрела ему вслед, лицо ее исказила гримаса гнева, она сжимала пальцы левой руки и чувствовала, что они стремительно опухают.
Изумление Кларинды при виде сэра Джеральда Кегана сменилось ужасом, когда она поняла, что он закрыл на замок дверь комнаты, куда привела ее леди Ромина.
— Мне кажется… что произошла… какая-то ошибка, — заикаясь, вымолвила она. — Я думала… что найду здесь… мистера Джулиана Вилсдона.
— Здесь нет никакой ошибки, — ответил сэр Джеральд, и ей показалось, что он выглядит еще более развращенным и порочным, чем тогда, когда они с Николасом увезли ее из Прайори в Пещеры.
— У меня нет желания… разговаривать… с вами, сэр, — сказала Кларинда.
— А у меня есть желание заняться делом, а не пустой болтовней, — ответил сэр Джеральд.
Увидев выражение его лица и неожиданную улыбку на губах, Кларинда почти инстинктивно сделала шаг назад. Ее охватила дрожь, но она почувствовала, что не должна показывать ему своего страха.
— Нам… не о чем… разговаривать, — сказала она. — Мне хотелось бы забыть… нашу последнюю… встречу. Будьте добры… откройте дверь.
— Я не открою вам дверь, — ответил сэр Джеральд, — пока вы не возместите мне того, что отняли у меня в ту ночь в Пещерах.
— Я не… понимаю, — сказала Кларинда.
— А я полагаю, что вы должны понимать, — ответил он. — Я уверен, что вам было хорошо известно о том, что я не позволил бы Николасу Вернону насладиться вами после того, как месса подошла к концу. Я договорился с Молли о том, что перед тем, как начнется служба, она добавит в его вино то самое зелье, которое предназначалось для вас. Тогда бы я занял его место на службе и, когда она окончилась, вы стали бы моей, Кларинда.
— Но я… была… спасена, — запинаясь выговорила Кларинда.
— Да, вы были спасены, — согласился сэр Джеральд, — и лишили меня моих прав. Именно их я требую сейчас осуществить.
Он сделал к ней шаг, и Кларинда снова отступила.
— Вы… сумасшедший? — испуганно спросила она. — Вы не должны вести себя… подобным образом… здесь… в частном доме… на балу, где находится множество… людей… Вы ведь знаете о том, что если… я закричу — кто-нибудь придет мне на помощь.
— Это очень неприятно, — ответил сэр Джеральд, — но, если вы закричите очень громко, моя дорогая, я приму решительные меры. Я лишь обхвачу вашу хорошенькую белую шейку своими руками и сожму ее так крепко, что голосок умрет в вашем горлышке. Вы даже сами его не услышите!
Он улыбнулся так, что ей стало дурно, потому что было видно, насколько сильно он возбудился от своих слов.
— Это будет немного болезненный процесс, — продолжал он, — потому что я не собираюсь лишать вас чувств. Я не люблю заниматься любовью с бесчувственными женщинами и также предпочитаю, чтобы они не молчали.
— Вы… безумец! — вскричала Кларинда.
— Не совсем, — ответил сэр Джеральд. — Вы — Венера, вы предназначались в жертву Сатане как непорочная дева. Я дал себе слово, что буду вашим учителем, вашим руководителем в познании радостей любви, и не допущу, чтобы меня лишили этого.
— О каких любовных радостях вы говорите — о тех, что являлись частью ваших порочных и богохульных развлечений? — с гневом спросила Кларинда. — То, что я видела, было… низостью, и тот… разгул, который я наблюдала в Пещерах, заставил меня почувствовать стыд за мужчин, которые были рождены джентльменами, — за тех образованных и цивилизованных мужчин, которые опустились до животного состояния.
Сэр Джеральд рассмеялся.
— Когда вы сердитесь, вы выглядите еще привлекательнее, Кларинда, — сказал он, — и у вас есть мужество! Вы вели себя очень Храбро, когда мы с Николасом привезли вас в Пещеры. И теперь соберитесь с духом, потому что я сделаю вас моей — у вас нет никакого выхода.
В его ласковом тоне прозвучала безграничная угроза. Он не делал никаких движений, но Кларинде показалось, будто он придвинулся поближе и уже тянет к ней свои руки.
Неимоверным усилием она собрала свою волю в кулак и, высоко подняв голову, произнесла:
— Прошу вас, сэр, ведите себя… прилично… Мне хочется верить, что вы… лишь пугаете меня… Ни один мужчина, имеющий хоть каплю чести… не оскорбит беззащитную женщину… Отпустите меня, умоляю вас… И мы забудем об этом… разговоре навсегда.
— Хорошо сказано, — одобрил он. — Вы — самая доблестная женщина, которую я когда-либо встречал.
Но вам это не поможет, дорогая, потому что я страстно желаю вас. Ни одна Венера прежде так не привлекала меня.
Его взгляд скользнул по ее телу.
— Очень жаль, — продолжал он, — что служба тогда была прервана. У Мельбурна хватило ума утащить вас у нас из-под носа, но сейчас его здесь нет и дверь заперта на ключ. Подойди, Кларинда, пойми, что ты побеждена; клянусь, у тебя нет никакого выхода. Посмотри на меня, и ты увидишь, что я говорю правду.
Она была так напугана, что послушалась его и посмотрела ему в глаза — темные глаза, наполненные вожделением. В их глубине горел устрашающий огонь.
Кеган смотрел на нее так, что Кларинду охватил стыд, будто она стояла перед ним обнаженной.
Внезапно она увидела, что глаза его расширились, стали огромными и повелевающими.
— Иди ко мне, — сказал он ласково, — иди.
Его голос был негромок, но она почувствовала, что звук его завибрировал по всему ее телу.
Неожиданно она осознала, что с ней происходит.
Она двигалась к нему — шла так, как он говорил, — глядя ему в глаза, от которых не могла отвести своего взгляда. Он гипнотизировал ее. Она поняла это, но с паническим ужасом ощутила, что не может ему противостоять. И когда она почувствовала, что ее сознание начинает меркнуть, то начала молиться:
