Мы обсудим теперь несколько подробнее борьбу за существование.
Чарльз Дарвин. «Происхождение видов».Все началось теплым утром в первую неделю июня на рубеже тысячелетий. В одиннадцать часов раздался нерешительный, чуть ли не извиняющийся стук в дверь моего кабинета. На пороге показался Питер – ростом почти с дверной проем. Он опирался на трость, с трудом держась на ногах и обильно потея. Его голова была наклонена вперед, а губы и нос посинели. Дышал он с большим трудом. Из гордости он отказался, чтобы его вкатили в инвалидной коляске: подобные вещи по-прежнему имели для него значение, хотя несколькими неделями ранее он прошел обряд соборования. Тщетно стараясь скрыть боль, он медленно поднял голову и уставился перед собой. Мы с ним еще не встречались; как и Стефан, он напомнил мне жертву концлагеря – ходячего мертвеца, уже потерявшего надежду.
Вид Питера настолько потряс мою секретаршу Ди, что я решил заговорить первым.
– Должно быть, вы Питер. Проходите, пожалуйста, и присаживайтесь.
Позади согнувшегося Питера стоял его приемный сын, инвалидную коляску он оставил в коридоре. Я попробовал снять напряжение шуткой:
– А вы заплатили за парковку коляски?
Они не оценили моего юмора.
Шаркающей походкой Питер медленно пересек мой кабинет и начал рассматривать мои сертификаты, грамоты и прочие награды на стене. Он меня изучал. Будучи человеком религиозным, он работал духовным наставником для больных СПИДом в терминальной стадии. Теперь же круг замкнулся, и его самого ждала неминуемая смерть. Его светлая голова сделалась частью бесполезного из-за сердечной недостаточности тела. Он ожидал скорого конца – чем раньше, тем лучше. Жестом я предложил ему сесть в кресло. Поставив трость в сторону, он с кряхтением уселся.
Настала моя очередь его изучать. Малейшее усилие вызвало у него одышку, живот раздуло из-за увеличенной печени и скопившейся жидкости, а ноги отекли, сделавшись чуть ли не фиолетовыми. Он носил сандалии на несколько размеров больше с натянутыми на распухшие ступни носками, из-под носков выступала покрытая пятнами повязка, скрывавшая язвы на ногах. Не было нужды осматривать пациента. Очевидно было, что у него последняя стадия сердечной недостаточности. Я поразился тому, что он вообще решился выйти из дома, хотя в любую секунду мог умереть.
За несколько месяцев до этого мы с одним коллегой написали открытое письмо членам Британского кардиологического общества (так оно тогда называлось), чтобы объявить о нашей готовности приступить к испытаниям новой революционной разновидности искусственного сердца – модели «Джарвик-2000». Нам требовались пациенты с хронической сердечной недостаточностью в терминальной стадии, которым было отказано в пересадке сердца. Питер идеально подходил под эти критерии.
Я уже ознакомился с медицинской картой, которую мне предоставил кардиолог Питера. Несколько лет назад у него диагностировали дилатационную кардиомиопатию, которая стала следствием вирусной инфекции, поразившей сердечную мышцу. Питер заболел гриппом, который вызвал миокардит, но затем вроде бы поправился. Во всяком случае, такое складывалось впечатление. Однако сейчас его сердце было увеличенным и ослабевшим, сердечный ритм – нарушенным, а митральный клапан протекал. Такие пациенты обычно умирают в течение двух лет после постановки диагноза, а для Питера этот срок миновал. Его не раз госпитализировали в связи с затрудненным дыханием и жидкостью в легких, которая без экстренной терапии с применением диуретиков быстро погубила бы его.
С каждым разом Питеру давали все более убойные дозы лекарств, после чего симптомы ненадолго ослабевали. Наконец дозировки всех препаратов, которые в принципе могли ему помочь, достигли максимальных значений, а единственная почка начала отказывать. За несколько месяцев до этого кардиолог Питера поинтересовался у лондонских хирургов, не могут ли они хотя бы подлатать митральный клапан, тем самым увеличив шансы пациента прожить подольше. Но когда Питер пришел к ним на прием, ему сказали, что уже слишком поздно и операция была бы чересчур рискованной.
В больничной документации Питера описывали как пациента с огромным количеством жидкости в организме, жестокой одышкой и мгновенной утомляемостью при малейшем усилии; он был не в состоянии лежать на спине и спал с подложенными под спину подушками или сидя в кресле. Таким я запомнил своего дедушку.
