Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Для пресечения возможности арабского отступления на конях два парохода с сотней стрелков на каждом ещё засветло отчалили от пристани крепости и направились в открытый океан. Там, скрывшись из вида с берега, они должны были разделиться и разойтись на восток и запад. Причалив к берегу неподалёку от графства, сотни воинов устроили завалы на всех дорогах, благо их было немного в джунглях, чтобы не дать угнать коней убегающим арабам. Свои действия сотники отработали на картах, согласовали время общего наступления, перед самым рассветом.
В крепости воины проснулись за три часа до рассвета, не поднимая шума, занимали свои места. За двадцать минут до восхода солнца, когда сумрак ночи стал ещё темнее, в преддверии начала дня, двадцать затворных орудий внешнего вала начали артподготовку. Пушки били по заранее пристрелянным квадратам, по тем местам, где располагались палатки воевод и живой силы противника. На то, чтобы выпустить по лагерю арабов полтора десятка снарядов каждым орудием, ушло почти пять минут. Впервые в боевых условиях пушкари применили снаряды, наполненные тротилом, с новыми взрывателями. Эффект от разрыва мощной взрывчатки в снарядах превзошёл все ожидания. Мало того, что убойная дальность разлёта осколков доходила до полусотни метров. Психологическая составляющая ночного обстрела оказалась ещё сильнее. Арабы, уже встречавшиеся с обстрелами из персидских и византийских пушек обычными ядрами, впали в священный ужас от разрывов снарядов. После гибели руководства армии рядовые бойцы ударились в панику, уткнувшись носом в землю. Уралец заранее предупредил пушкарей, чтобы не гнались за скорострельностью, выверяя прицел после каждого выстрела. Попадание снарядов в табуны коней следовало исключить.
Едва ушли в сторону противника последние снаряды, как из всех трёх ворот рассыпались всадники-кшатрии, направляясь в сторону шокированных вражеских коноводов. Овладение табунами было главной задачей передовых отрядов уральцев в этом бою. Следующие группы конных стрелков направились на место, пять минут назад бывшее лагерем магометан. Из двухтысячного отряда арабов, пришедших под стены замка, выжили полторы тысячи, большей частью раненые и контуженые. Сопротивления не оказал никто, хотя сбежать успели две сотни самых шустрых, их остановили засадные отряды, высланные на пароходах. К обеду всё было собрано и посчитано, пленники рубили деревья для погребального костра. Портить землю трупами, даже чужими, граф не собирался. Да и погребальный костёр устроили за территорией графства, на пустынном берегу океана. Одни пленники на повозках перевозили туда тела убитых и умерших от ран, другие ровняли воронки от снарядов. Три десятка рискнувших отказаться от работы арабов вздёрнули на ветках ближайших деревьев. Других лентяев не нашлось.
Олег спешил убрать следы боя до прихода армии Мадьяра. Часть пленников срочно сооружала бараки для себя, на самой береговой линии, недалеко от пристани, внутри внешнего круга обороны. Туда пускать угорских гостей граф не собирался при любых результатах встречи. То, что угры будут требовать, как минимум, припасы для пушек, понимали все. О других притязаниях бывших однополчан Белов мог только догадываться. Но никто не сомневался в необходимости молчания о победе, она могла раззадорить аппетиты угров. Все немногочисленные жители графства были проинструктированы по этому поводу несколько раз. На совместном обеде в честь победы, устроенном графом в парадной зале замка для командиров своего войска, озвучили основные размеры трофеев.
Пленников насчитали тысячу семьсот сорок человек, включая коноводов и кашеваров, да двенадцать наложниц покойных арабских воевод. Небольшие запасы продуктов, полсотни уцелевших повозок, сто двадцать добрых шатров, почти две тысячи неплохих сабель. Копья и стрелы без счёта, триста кольчуг, две сотни шлемов и пять панцирей. В общей сложности, включая ранее угнанных и обозных лошадей, в руках уральцев оказались две тысячи триста тридцать голов неплохих коней. Вопрос о передвижении на запад и возможность захвата большой территории для графства был решён. Об этом и многом другом разговаривали за столом сотники и старшие мастера, обсуждая предстоящие планы. Мастера уже осмотрели пушки, прошедшие достойную проверку, три неразорвавшихся снаряда осматривать не стали, взорвали в костре. Кузнецы и чеканщики, не державшие в руках оружия, радовались победе, словно воины. Вполне обоснованно они считали свой вклад в победу не меньшим, нежели пушкарей и стрелков.
Об этом говорили все выступающие за столом, не только Олег и Ракоци, и поднимали тосты за умелых мастеров. Каждый второй воин хвалил мастерство уральских умельцев, именно уральцев, так давно называли себя и других проживавшие в графстве люди. Да и разговор шёл исключительно на уральском языке, пусть ломаном и непривычном, но уральском. За прошедшие полгода освоения графства мастера и командиры привыкли к нему, как и большая часть воинов. Кшатрии учили уральский (суть – русский) язык из принципа, подчёркивая, что они подданные графа Олега, а не князя Мадьяра, который объявил в княжестве Хунгарии официальным, понятное дело, исключительно угорский язык. С религией шло медленней, но Белов не спешил, тут не Приуралье. В долине Инда кроме классических религий, типа буддизма, индуизма, мусульманства, христианства и зороастризма, чуть не в каждом селении были свои боги и божки. Чтобы привлечь население к массовому переходу в уральскую веру, необходимы были проповедники, заинтересованность и время. Пока из трёх составляющих наличествовало лишь время, его у графа впереди предостаточно.
Успели навести порядок едва-едва, наутро передовые отряды угорской орды подошли к оборонительным валам, ворота в которых стража не собиралась открывать. Ссылаясь на личный запрет графа Олега пропускать вооружённых людей, стрелки добросовестно тянули время до появления руководства. Когда сам граф поинтересовался, что нужно, рассвирепевшие сотники угров потребовали немедленно пропустить их за валы.
– Требовать здесь имею право я или Мадьяр, – рассмеялся Олег, – остальные могут просить. Приедет Мадьяр, его пропущу, а вас я не приглашал. Если сотники хотят пройти в замок, пропущу, остальные могут разбить лагерь вон там, на опушке леса, подальше от вала.
– Погоди, посмотрим, как ты запоёшь вечером, – выругались всадники и отправились ставить шатры.
Белов обдумал предстоящую беседу с князем Венгрии, которого угры уже называли великим князем, и велел убрать все пушки с внутреннего вала, а затворные орудия на внешнем валу прикрыть чехлами. Разговор предстоял тяжёлый, вместе с Ракоци и другими командирами уральцы обсудили возможные варианты. Затем отправились готовиться к встрече князя Мадьяра. Появление у вала княжеского кортежа встретили открытием ворот, за линию обороны вышла делегация уральцев, богато одетых, все при револьверах, во главе с Олегом, за правым плечом которого стоял Ракоци. Две женщины лёгкого поведения, поскольку жена графа «внезапно заболела», подали князю золотое блюдо с жареным мясом и золотой кубок с анисовой водкой, вернее анисовой настойкой самогона. Олег не собирался показывать князю и его подручным беременную Хорг, извинился перед Мадьяром, что та болеет по-женски. За полгода нравы кочевников не достигли византийской изощренности, и князь спокойно осушил кубок, не опасаясь отравления, крякнул и закусил мясом. Кубок и блюдо подхватил ближний слуга князя, уральцам не вернул, однако.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
