— Так у вас хауса изучают в школах?
— Да. Многие хотят стать грамотными. Ведь на хауса эмиры пишут указы, купцы составляют деловые документы, а поэты сочиняют стихи. Люди говорят, что невежество душит как петля. Поэтому дети идут в школы, сначала запоминают буквы, мы используем арабский алфавит, а потом и все остальное.
— Очень трудный язык?
— Трудностей хватает, но запомни две главные. Одно и то же слово имеет несколько форм множественного числа, которые образуются по различным правилам. Поэтому сразу же заучивай единственное и одну из этих форм. И еще — сами глаголы не меняются, а их поясняют специальные местоимения.
Поэтому тебе придется привыкать к таким оборотам: «я сейчас учить», «он уже учить», «они завтра учить»…
— Что-то очень уж сложно.
— Ничего страшного. Учи слова и не бойся делать ошибки. Наша пословица гласит — «Хауса — это не тайное волшебство, его можно познать!».
Убежище в дупле баобаба оказалось таким удобным, что в нем решили остаться и на ночь. Проводник заверил, что погони уже можно не опасаться, а к селению вождя Назимба-Нбангу он выведет караван более коротким путем.
На следующий день жара стала совсем невыносимой. Люди шли, обливаясь потом, судорожно заглатывая воздух, пропитанный сухой пылью, постоянно кашляли, жаловались на головную боль. Спустив морды к самой земле, понуро брели ослы. Полдень переждали в жидкой тени каких-то кустов. В русле высохшего ручья выкопали довольно глубокую яму, набрали воды. Но долго на этом месте не задержались. Проводник торопил и с тревогой поглядывал на дальние холмы.
К вечеру небо стало медно-красным и над горизонтом начали подниматься причудливые башни розовых облаков. Они довольно быстро вырастали друг над другом, образуя обширную непрерывно изменяющуюся стену. Их белоснежные вершины ослепительно сияли в лучах заходящего солнца, ниже клубились розовые, голубые, синие тучи, а у основания стены, над самой землей, змеились черные вихри.
— Смотрите! Тень раздвоилась! — испуганно крикнул кто-то.
Действительно, под лучами заходящего солнца и его сильным отражением от верхушек облаков все предметы начали отбрасывать две тени, направленные в разные стороны. Люди начали громко молиться, отгоняя злых духов, но проводник потребовал немедленно рубить ветки, резать траву и мастерить укрытие от дождя.
Длинная молния опоясала горизонт, донесся глухой раскат грома. Хасан, работавший рядом с Дмитрием, кивнул в сторону тучи.
— Это голос Гаджимаре, грозного небесного змея, повелителя дождя и грома. Он предупреждает все живое о своем приближении. Но не надо бояться — он добрый, его гнев скоро проходит.
Теперь молнии полыхали непрерывно, оглушительно гремел гром. Путники сбились под наскоро сооруженным навесом и с тревогой поглядывали на небо, где извивался сине-красный змей. Порыв холодного ветра поднял тучи пыли, до самой земли пригнул траву, повалил несколько деревьев. Первые капли дождя упали на землю и моментально испарились. Крупные, каждая размером с горошину, градины запрыгали по траве, звонко защелкали по камням. А потом с неба обрушилась стена воды и за ней исчезло все окружающее, над самой землей пополз туман водяной пыли. По ложбинам и склонам понеслись белые от пены потоки. Через некоторое время ливень сменился дождем, а потом начался опять.
Так прошла ночь, и наступил серый рассвет. С низкого неба моросил дождь, дул сырой ветер. Вид голых деревьев и черных мокрых скал наводил тоску, а красно-бурые болота, в которые превратились окрестные равнины, не манили в дорогу. Поэтому путники жались у костра и ожидали улучшения погоды. Наконец оно наступило, и взошедшее солнце радостно засверкало в бесчисленных лужах и ручьях. О прошедшем ливне напоминали только поваленные деревья да песчаные наносы. Теперь можно было отправляться в путь. Саванна менялась с удивительной быстротой. Там, где вчера была серо-бурая жесткая трава, можно было видеть тонкие бледно-зеленые стебельки, взломавшие пласты слежавшейся земли и дружно поднимающиеся вверх. Голые ветки деревьев и кустов оделись молодой листвой. Весело щебетали птицы, а в лужах оглушительно квакали лягушки. К вечеру высоко в небо, словно струйки дыма, поднялись в брачном танце бесчисленные летучие муравьи. Разноцветные бабочки кружились над всеми водоемами. На свет костра летели какие-то жуки и мотыльки, назойливо лезли в рот и уши, падали в чашку с похлебкой, а порой и пребольно кусались.
Теперь все чаще в саванне можно было видеть стада антилоп, зебр, буйволов. У реки, широко расставив ноги и низко склонив длинные шеи, пили жирафы. Рядом на ветвях прибрежных кустов примостилась стайка обезьян. Опасаясь крокодилов, они подходили к воде по очереди. Каждая, уцепившись одной лапой за ветку, другой черпала воду и пила из ладошки. Широкоплечий вожак следил за поверхностью реки, время от времени что-то ворчал и те, что напились, спешили уступить место другим.
Перемена погоды благотворно повлияла на Дмитрия. С осла он слез и теперь бодро шагал вместе со всеми, чувствовал, как прибывают силы. На привалах читал грамматику хауса и донимал Хасана вопросами, а в пути с большим интересом наблюдал за тем, что происходит вокруг.
Видел, как на противоположном берегу разлившейся реки годовалые львята гоняли бегемота. Толстяк кормился в прибрежных зарослях и намеревался вернуться в реку, но озорники не пропускали. Все норовили зайти сзади и ухватить за ляжки. Издали сытая львица снисходительно наблюдала за тем, как резвится ее потомство. Она не стала вмешиваться даже тогда, когда обозленный бегемот громко фыркнул и сам перешел в наступление. Львята поспешно ретировались, и он оказался в реке. Лезть в воду и продолжать игру там они не захотели.
Но довелось увидеть и другие картины. В саванне шла постоянная борьба за жизнь. Пятнистые дикие собаки устраивали облавы на травоядных, искусно и неутомимо гоняли их к местам, где в засаде притаились матерые вожаки. Хитро экономили собственные силы и загоняли лишь слабых и больных, тех, кто оказывался последним в стаде. Засевшие в зарослях львы внимательно высматривали тех, кто ослабел после засухи. Гиены рыскали в поисках самок антилоп с новорожденными, которые еще не могли самостоятельно спастись бегством. На краю ближайшего болота крупная черная кобра безжалостно молотила о землю тонкую зеленую змейку, заползшую в чужие владения.
Последнюю сцену Дмитрий наблюдал вместе с Хасаном, который задумчиво произнес:
— У змей, как и у людей, самый непримиримый враг тот, кто ест ту же пищу, что и ты.
— Ну сейчас в саванне много пищи. Всем хватает.
— Много, но тот, кто слаб или болен, своей смертью здесь никогда не умирает. Даже слона грифы и гиены начинают рвать до того, как он испустит последнее дыхание.
— Тем не менее нельзя сравнивать людей с животными, — возразил Дмитрий. — Людям ведомо милосердие.
— Воистину это так, но порой человек становится хуже любого зверя. Самцы яростно бьются за самок и участки, на которых они пасутся или охотятся. Но ни одна тварь не убивает собственных самок и детенышей. Люди же так поступают.
