* * *
Поздно вечером Сергей пришел в ресторан со знаменитыми гостями. Рука об руку с писателем-сатириком шла легкой походкой Людмила Марковна. Да-да, та самая — «Карнавальная ночь». Они зашли поужинать после театральной премьеры. Великая Актриса была утомлена, немного рассеяна. Создатель «Леоновского парка» пытался ее развеселить. Потом хлопнул себя ладонью по лбу:
— Люся, все время забываю тебе рассказать. У меня дома хранится старая фотография. На ней — моя мама, ты и я. Представляешь?! Я — совсем еще ребенок, а ты — уже знаменитая актриса.
Людмила Марковна перегнулась через стол и почти в ухо Леону выкрикнула звонко:
— Пошел ты на х..!
— Чего она рассердилась, как ты думаешь? — недоумевал писатель.
* * *
В ресторан, важно ступая, явилась делегация раввинов. Седобородые, с вьющимися пейсами, в черных и твердых, словно из фанеры выпиленных шляпах, в длиннополых сюртуках. Их сопровождал Илюша. Просто Илюша. Его фамилии я так и не удосужился узнать. В гостинице, где я жил, он занимает просторный офис. Продает авиабилеты, туристические путевки и даже участки на Луне. Честное слово, не вру. Недавно Илюша показал мне отпечатанный в типографии солидного вида сертификат, удостоверяющий владение лунным участком.
— А зачем мне участок на Луне? — проявил я непонимание. Илюша глянул на меня с сожалением, как смотрят на убогих. Долго и расплывчато объяснял, что это почетно, престижно и что цену престижу еще никто не измерил. Я понял, что продать он пытается дырку от бублика. Нормальное для него занятие.
Примерно раз в месяц Илюша является ко мне с неизменным «заманчивым предложением», сулящим нам с ним в недалеком будущем богатство, равное, как минимум, копям царя Соломона. Почему именно ко мне? Илюша пояснил, что я старый друг Сергея Михеева и меня он выслушает, тогда как на Илью у него, Сергея, человека чрезвычайно занятого, может просто времени не хватить. Я же могу использовать, так сказать, неформальную обстановку. На мой вопрос, что из себя представляет Илюша, Сергей ответил предельно ясно:
— Человек, с которым я когда-то был знаком.
Но своих попыток начать со мной бизнес Илья не оставляет. Похоже, мои уклончивые ответы его только приводят в раж. И вот теперь — раввины.
Опыт общения со священнослужителями у меня небогат. В первый месяц жизни в стране обетованной какая-то благотворительная организация устроила новым репатриантам поездку в святой город Иерусалим. Надо сказать, у израильтян отношение к своей столице пиететное. В языке иврит даже отсутствует такое понятие, как приехать в Иерусалим. В Иерусалим можно только подняться. Разумеется, главным образом — духовно. Так вот, прежде чем нам подняться в город трех религий и прикоснуться к его святыням, мы заехали в синагогу. Минут через пятнадцать в автобусе появился раввин. Густая борода мешала определить его истинный возраст. На русском языке он говорил довольно неплохо.
Походив по городу, мы расположились в Саду роз. Наверное, так выглядят райские кущи. Расстелили одеяло, разложили на нем нехитрую снедь, которую каждый захватил из дому, достали из сумок прозрачные бутылки, наполненные отнюдь не водой. Пригласили к трапезе раввина. Наши некошерные бутерброды не смущали раввина — ничуть. Выпивал и закусывал он с большим аппетитом, совершенно не интересуясь, какого происхождения колбаса, окорок и другие закуски. Затем ребе распоясался. В том числе и буквально. Стал шептать приехавшим в нашей группе женщинам непристойности, вознамерился проверить их прелести на ощупь. Мы отвели его в сторонку. Раввин тотчас сообразил, что сейчас будет, заявил нам многозначительно и с угрозой:
— Меня бить нельзя. Наказать меня может только Он, — и воздел руки к небу.
— Он нам поручил, — буркнул самый здоровый в нашей группе и дал похотливому служителю культа тычка, добавив с озлоблением: — Будешь знать, падла, как к моей жене приставать.
«Падла» забился в автобусе на самое дальнее сиденье, мы его больше не слышали. Так что первая встреча с раввинами оставила в моей памяти не совсем хорошие воспоминания.
И вот теперь — целая делегация. Илюша объяснил, что это канадские раввины. Их в Москву приехало двадцать человек, полгода будут проводить семинар со здешними евреями. Ищут кошерный ресторан, где они бы могли питаться утром и вечером. Уяснив, что раввины по-русски ни бельмеса не смыслят, я слов, обращенных к Илюше, не выбирал. Но, говоря ему гадости, улыбался — пусть думают, что мы обсуждаем их проблему. Высказал назойливому и глупому, какого я мнения о его умственных способностях. Проявил осведомленность в таком разнообразии половых извращений, каких он от меня не ожидал — его лицо приобрело заметно сосредоточенное выражение. Возможно, соображал, какие из этих действий я готов практически применить к нему. После чего быстро-быстро забормотал, что движим лишь стремлением обеспечить мне стабильный заработок, закончив фразой: «Можно хорошо нажить».
Хотел бы воочию увидеть хоть одного еврея, или не еврея, который нажил с раввинами. Кстати вспомнил анекдот. Еврей, у которого жена беспрестанно рожает, обратился к раввину за помощью, прося у него денег на пропитание только что родившегося младенца. Раввин успокаивает: «Ступай домой, и ни о чем не волнуйся, я тебе помогу». Еврей идет домой и чувствует, что у него оттопыривается рубаха. Заглянул, а там — набухает женская грудь, из нее молоко капает. Накормил младенца и — снова бегом в синагогу. Криком кричит: «Ребе, я у тебя денег просил, а ты что натворил?!» «Э, сын мой, отвечает ребе. — Чудо сделать это еще как-нибудь, со скрипом — да. А денег — никогда!»
Короче, призвал свои скудные познания в иврите, кое-как объяснил раввинам, что не имею права их кормить в этом ресторане. По законам кашрута (положа руку на сердце, я в Израиле так толком и не понял что именно регламентирует этот закон, и о кошерной пище по сей день имею самые поверхностные представления) это невозможно. Они поблагодарили меня за правду, благословили и степенно удалились.
Илюша обижался на меня недолго. Через пару недель позвонил и долго морочил мне голову, прежде чем перешел к делу. У него намечался «банкетик» человек на тридцать. Попросил скидку. Скрепя сердце предоставил ему двадцать процентов. Вечером администратор показал мне заявочный лист. Выяснилось, что на тридцать пять человек Илья заказал несколько салатиков и шашлык из баранины. Сказал, что остальные продукты, а также спиртные и даже прохладительные напитки принесет с собой.
— А с какой стати ты ему все это позволил? — накинулся я на неповинного администратора.
— Так он сказал, что с вами это заранее оговорено и вы дали «добро».
Отправился к Илье в офис. Начал разговор с ним на повышенных тонах. Он остановил мою гневную речь величавым жестом, сказал с упреком:
— Во-первых, друзьям позволительно то, что нельзя другим. Во-вторых, я пригласил своих деловых партнеров. Понимаешь, это бизнес, а ты не хочешь мне помочь.
— А теперь выслушай мой счет, — прорычал я в гневе. — В каком сне тебе приснилось, что мы с тобой друзья? И во вторых. У меня тоже бизнес. Значит, я тебе обязан помогать, а ты мне — вредить. Одним словом, хочешь проводить встречу со своими партнерами, плати по полной.
