Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Кудеяр с поклоном протянул рулон Великой княгине.
– Вот уж подарок так подарок… Удивил! – Соломония развязала скрепляющие бумагу шнурки, мотнула головой кравчей: – В другой раз в шашки сыграем, Анастасия Петровна! Подсоби!
Они развернули огромный лист беленой бумаги, испещренной тонкими черными линиями и раскрашенной цветными медовыми красками, прямо на полу, на ковре, опустились по краям на колени.
– Это выходит, вся земля наша такая? – восхищенно выдохнула государыня. – Это таковой ее птица с небес высоких видит?
– Здесь пятина Обонежская, каковую Юрий Константинович записал, – указал на голубое пятно Кудеяр. – А вот Свирь, и Ладога, и Корела твоя, Соломея…
Он провел рукой к верхнему углу рисунка.
– А мы где ныне? – спросила государыня. Боярский сын и кравчая вытянули шеи, пытаясь разобраться в знаках, линиях и рисунках, так что дочь картографа смогла ответить первой: – Москва, Углич… Выходит, мы где-то здесь… Ага, а вот и Александровская слобода. Похоже нарисована, служивый не со слов делал.
– А Шуя где? – задала вопрос княжна Шуйская, и три головы опять склонились над рисунком…
Изучение подробной карты оказалось занятием куда как более увлекательным, нежели переставление шашек, и государыня спохватилась, лишь когда задрожали и зачадили огоньки сразу в двух масляных светильниках:
– Ох, засиделась я! Как бы любопытства никто не проявил… – Женщина поднялась. – А ты порадовал, друг мой, спасибо. И о батюшке память, и любопытно сие все безмерно… – Соломония, подойдя к гостю, коснулась ладонью его щеки. – Ты меня прямо чувствуешь, что по сердцу ляжет, а что баловство пустое.
– Ты душа моя, государыня…
– В подарке твоем сразу и не разберешься. – Ладонь соскользнула, кончики пальцев оказались на губах воина. – Завтра подробнее разъяснишь, хорошо?
– Всегда к твоим услугам, государыня!
– Я знаю, Кудеяр, – улыбнулась Соломея. – Василия все равно ныне нет, его князь Старицкий на охоту позвал. Вроде как помириться братья желают. Так что завтра после обеда я снова к Анастасии Петровне на шашки приду. Уж очень сия игра увлекательна. Не устоять!
Она рассмеялась, чуть сильнее нажала ему на губы и поспешила к двери. Кравчая поспешила проводить госпожу – распахнула перед ней створку, выпустила, в коридоре обогнала, раскрыла дверь в опочивальню Великой княгини.
– До завтра, Анастасия Петровна! – кивнула ей государыня.
– Спокойной ночи, Соломония Юрьевна, – поклонилась кравчая.
Створка закрылась, княгиня Шуйская вздохнула:
– Ох, голубки вы мои, голубки… У вас, выходит, любовь неразделенная, а у меня на ночь мужчина в опочивальне остается! Да еще и целомудренный, что греческий епископ. – Она перекрестилась. – Болит за вас душа, милые мои. Будь моя воля, давно бы вас наедине оставила… да токмо род свой предать не могу. Запретны Василию дети, не нужны!
Последние слова она произнесла, уже подходя к своим покоям.
19 марта 1525 года
Поле на берегу реки Кержач
Мужчины разделились на два отряда.
Один состоял из двух сотен одетых в белые кафтаны бояр, должных сторожить Великого князя, – они не спускали с повелителя глаз с удаления почти в полверсты, пустив лошадей спокойным шагом по краю заснеженного поля с редкими темными проплешинами. Это весеннее солнце успело подтопить толстый зимний наст, сделав луга и перелески проходимыми, но еще только добираясь до промерзшей за долгие месяцы земли.
Другой отряд состоял всего из пяти всадников – двух одетых в бобровые шубы князей, несущих на руках по соколу в кожаном колпачке, двух сокольничих в легких коротких зипунах, подбитых горностаем, и лесничего в овчинном тулупе, под которым скрывалась вышитая белой шелковой нитью черная ферязь из дорогого индийского сукна.
В княжеской свите даже простые лесники имели боярское звание и богатый удел для кормления.
Андрей и Василий Ивановичи были братьями. Однако, известное дело, Каин с Авелем тоже от одного отца и из одного лона вышли. Одного из них это не спасло от смерти, а другого – от тяжкого греха, и потому рынды постоянно находились настороже, полагаясь лишь на то, что оружия ни у князя Старицкого, ни у слуг его при себе не имелось. Великий же князь саблей дорогой, по персидскому обычаю кованной, опоясался.
Но несмотря на опасность, приблизиться телохранители права не имели. Ибо разговор меж князьями предполагался семейный, для чужих ушей не предназначенный. И хочешь не хочешь – скачи в стороне, держа глаза открытыми и уши на макушке, тискай потной ладонью ратовище рогатины да уповай на милость богов, что беды с государем не попустят.
Лесник привстал на стременах, вскинул руку, оглянулся.
– Давай, брат, – снисходительно кивнул Василий Иванович.
Князь Старицкий снял колпачок с головы своего бело-черного сокола, подбросил его в воздух. Птица с готовностью раскинула крылья, стала набирать высоту. Лесник послал лошадь вперед, наезжая ее грудью на прибрежный кустарник, вокруг которого виднелся пух и изрядно мелкого помета. Из переплетения ветвей вверх взметнулись стаей белые куропатки. Сокол сложил крылья, рухнул на спину одной из них. Когтистые когти впились в жертву – и огромные крылья тут же распахнулись. Удар клюва, плавное приземление – и птица принялась терзать добычу.
Охотники подъехали ближе – сокольничий спешился, осторожно забрал куропатку, надел соколу колпак и передал его князю. Братья поехали дальше.
Лесник обернулся.
Василий Иванович снял колпачок со своего крупного темно-коричневого кречета, подбросил вверх.
Крылатый хищник взмыл в высоту, поравнялся с макушкой березы, сделал над ней круг.
– Х-х-ха! – пришпоренный скакун лесника сделал скачок вперед, и из-под копыт его вырвался заяц-беляк, молниеносно устремился к реке.
Кречет заложил вираж, заскользил к нему, выставил лапы…
Косой метнулся в сторону – и кречет, цапанув когтями воздух, снова начал подниматься, тяжело рубя крыльями воздух.
– Промахнулся! – разочарованно выдохнули все, но тут вдруг птица довернула, цапнула жертву за спину, резко приподнялась, отпустила. Заяц, грохнувшись с двухсаженной высоты, закувыркался по снегу, а кречет поджал крылья, спикировал, ударил клювом… – Взял!
Охотники перешли на рысь, дабы победитель не успел очень уж растерзать тушку. Косой переместился в сумку для добычи, кречет – на руку Великому князю.
– Ты писал, Андрей, вы с Юрой перемолвиться о покое и согласии желаете, – зевнул государь. – И где же он?
– Не серчай, брат, – пригладил бороду князь Старицкий. – Тайных умыслов у нас нет. Ну, опаздывает он. Сие в жизни бывает. Отдохни, брат, от дел и помыслов государевых. Воздухом подыши, зверя возьми, вина со мною выпей. Забудем распри, брат! Давай вернем годы наши детские, когда друг за друга горой стояли!
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
