Не без волнения Джуди открыла газету и протянула Бену. Не веря своим глазам, он уставился на первую полосу. Крупный заголовок гласил:
НАЙДЕНЫ СВИТКИ ИИСУСА?
– Что за?.. – Он выхватил газету из рук Джуди. – Свитки Иисуса! Что это, черт подери, за шутка!
– Это не шутка…
– Свитки Иисуса! Свитки Иисуса! Боже милостивый! – Он держал газету на вытянутой руке, уставился на нее, затем опустился на стул. – Найдены Свитки Иисуса! К тому же в конце стоит знак вопроса! Боже мой, какая дешевка!
Под заголовком была помещена фотография, сделанная агентством «Юнайтед пресс интернешнел». На ней – доктор Джон Уезерби у края места раскопок осторожно держит в руках большой кувшин. Текст под фотографией гласил: «Археолог доктор Джон Уезерби из Южной Калифорнии держит кувшин, в котором находился свиток, обнаруженный в Хирбет-Мигдале».
Бен смотрел на газету так, будто в него попала молния. Его взгляд ясно говорил, что он не верит своим глазам.
– Прочтите статью, – сказала Джуди. Она освободила место на столе и уселась на его край. Лицо девушки было бледным и печальным. Ей не хотелось сообщать Бену такое известие.
– Это катастрофа, – пробормотал Бен. – Просто не могу поверить в это!
– Что же, это должно было произойти. Нельзя надеяться, что нечто подобное долго останется тайной.
Бен начал читать статью.
– Только послушайте вот это: «О том, что это открытие значительнее, чем свитки Мертвого моря, сегодня дал понять археолог на месте раскопок. Он сказал: «Вероятно, эта находка окажется важнее свитков Мертвого моря»». – Бен взглянул на Джуди. – Боже, что это за журналистика? – Он стал читать снова. – «Доктор Уезерби воздержался от комментариев относительно содержания свитков, отметив, что текст будет опубликован, когда завершится работа по его переводу. Этими свитками в настоящее время занимаются три эксперта по палеографии в Америке и Британии. Пока можно строить лишь догадки относительно того, что им удалось обнаружить».
Бен бросил газету на пол.
– Строить догадки. Верно. Но подумать только – свитки Иисуса!
– Бен, с таким заголовком легче продать газету…
– Я знаю, что так легче продать газету. Можете мне это не говорить. Именно поэтому заголовок не гласит: «Найдены свитки Давида бен Ионы». Кто слышал о Давиде бен Ионе? Все слышали об Иисусе. Скажите на милость. Вы читали, как они хватаются за такие названия, как Галилея и Магдала? «При жизни Христа». Чем же, черт возьми, так прославился Иисус?
Джуди встревожилась, видя Бена таким расстроенным. Она понимала, какую боль причиняет ему такое продажное отношение, к его драгоценным свиткам. Из Давида бен Ионы делали посмешище в глазах публики. Ее это тоже обидело, но не так сильно.
– Затем они из этого сделают голливудский фильм, – сказал Бен. – Возьмут пару идолов секса на роли Давида и Ревеки. На Медисон-авеню начнут торговать футболками и наклейками для бамперов. Из этого извлекут максимум прибыли. Ах, Джуди… – Бен покачал головой. Казалось, что он заплачет. – Я не могу допустить, чтобы так поступили с Давидом. Его не поймут. Его поймут не так, как мы с вами.
– Я знаю.
Немного успокоившись, Бен поднял газету с пола и стал снова разглядывать ее. Какой постыдный спектакль пресса устроит из этого. Журналисты вцепятся в мельчайшие детали и непомерно раздуют их. На то обстоятельство, что сочинителем свитков был кроткий набожный еврей, который решил лично покаяться перед своим единственным сыном, не обратят ни малейшего внимания. Наоборот, в их сценарии будет фигурировать Галилея, а такие слова, как «Магдала» или «Время Христа» просто выбросят из него.
– Так легче продать газеты, это верно, – печально шептал он. – Наверно, у Уезерби не было иного выбора.
– Я тоже так думаю.
– Взгляните на это. – Он постучал пальцем по газете. – Тут упоминается проклятие. Проклятие Моисея, будто это чертовски смешная штучка. Вот увидите, и завтрашних заголовках будет пестреть слово «проклятие». Им удастся разыскать кого-нибудь, кто ушибся или заболел во время раскопок и объяснить это проклятием. Ах, Давид, как они смеют так поступить с тобой!
Бен устало взглянул на Джуди:
– Я не могу вынести этого. Вчера у меня была ужасная ночь. Самая неприятная в моей жизни. Мне и вправду казалось, будто я умираю.
– Новые кошмары?
Бен согласно кивнул.
Когда Джуди хотела сказать еще что-то, зазвонил телефон. Похоже, Бен ничего не слышал. Когда раздался пятый звонок, Джуди взяла трубку.
Звонил профессор Кокс.
Джуди прикрыла трубку рукой:
– Он говорит, что вы договорились о встрече на пять часов.
Бен взглянул на часы:
– Боже мой. Я не могу уйти. Не сейчас. Слушайте, скажите ему… скажите ему, что в моей семье кто-то умер, я убит горем, меня не будет в городе и меня придется заменить другим преподавателем.
Джуди смотрела на него раскрыв рот.
– Давайте же. Скажите ему так. Скажите: я свяжусь с ним через несколько дней и очень сожалею о том, что случилось.
Джуди ждала, не зная, как поступить. Поскольку у нее не было никакого выбора, Джуди наконец передала профессору Коксу, как могла, слова Бена, повесила трубку и снова уставилась на него.
– Что случилось?
– Ваши занятия…
– Джуди, я не могу пойти на занятия. Не сейчас. Я не могу оставить Давида одного ни на минуту. Давид ходит за мной по пятам, он вселился в меня, он не даст мне передохнуть до тех пор, пока я не прочитаю все, что он написал.
Не говоря ни слова, Бен отвернулся от нее и занялся следующим фрагментом папируса. Когда он стал читать, Джуди пристально рассматривала темные круги под его глазами, глубокие морщины вокруг рта. За последние дни Бен состарился, он очень состарился.
Наконец, после некоторых размышлений, она нежно опустила руку ему на плечо и позвала:
– Бен? – Видно, он не расслышал. – Бен?
– Что такое? – Он поднял голову.
– Когда вы последний раз ели?
– Ел? Не помню. Кажется, совсем недавно. Как раз… в прошлый… прошлый… – Его брови хмуро сдвинулись. – Не помню.
– Тогда нечего удивляться, что вам снятся кошмары. Вы морите себя голодом. Я взгляну, можно ли приготовить для вас что-нибудь на кухне.
– Да, да. Это было бы здорово.
Когда Джуди вышла из кабинета, она почувствовала, что в квартире стало очень тепло. Убавив термостат, девушка заглянула в спальню и увидела, во что он превратил свою постель. К ванной вел след из грязной одежды. В гостиной повсюду валялись страницы с переводом шестого свитка, стояли недопитые чашки с кофе и набитые окурками пепельницы. На кухне было еще хуже. На плите стояла кастрюля с недоваренным и уже остывшим супом.
