Мы спасем.
Глава двадцать восьмая
Молли и ее друзья ехали на слоне в Агру, к реке Джамуне. Пока Амрит шлепала по лужам, все хором распевали «спасательную» песню, так что она крепко засела в голове у шестилетней Молли.
Кроме песенки, старшая Молли подкинула ей еще кое-каких воспоминаний. Однажды вечером, когда Лес спал, одиннадцатилетняя Молли пошла прогуляться с малышкой по мокрой дороге и всё время ужасно ее смешила. Сначала она изобразила жареного цыпленка, потом танец верблюдов, а потом копировала Леса так, что маленькая Молли просто визжала от хохота уж Молли-то знала, как рассмешить саму себя. А потом, когда они уже возвращались к слонихе, одиннадцатилетняя Молли вдруг очень смутно вспомнила, как ее когда-то давно смешила взрослая девочка. Подробности стерлись, но все равно это было одним из самых ярких ее воспоминаний. И ощущение тепла и любви тоже сохранилось. Молли была поражена, что эти пять минут смеха оставили такой неизгладимый след в ее душе. Глядя на друзей, она вдруг подумала: как важно время от времени вот так веселиться! Потому что добрые воспоминания навсегда останутся в твоем сердце.
Вакт сидел в огромной ладье, опираясь на многочисленные пышные подушки. Очень смуглый индиец в белой одежде подстригал волосы у него в ушах, подставляя под ножницы золотое блюдце. Когда на махараджу надели новую чалму, он выпрямился и хлопнул в ладоши.
К нему подвели десятилетнюю Молли. Вакт кивнул, и слуги сняли у нее с глаз повязку. Молли потерла глаза, привыкая к свету. Пока она сидела взаперти, у нее появилась куча воспоминаний о том времени, когда ей было шесть лет. Больше всего ей запомнилась песенка, которую она постоянно напевала Молли посмотрела на гиганта и подумала, что, может, большая Молли спасет ее прямо сейчас.
Слуги внесли в комнату серебряные блюда, накрытые крышками. Еда в них пахла необычайно вкусно.
— Ешь! Эта гадостная еда — для слостей, то есть для тебя, Ломми.
Десятилетняя Молли помедлила. Почему махараджа так ласков с ней? Она опасливо начала жевать.
И сразу поняла, какая для нее приготовлена пытка — пища была наперчена до невозможности. Девочка закашлялась и схватила салфетку, чтобы выплюнуть в нее еду.
— Я сказал, ЕШЬ!
Молли попыталась. Она еще никогда не ела таких острых блюд. Во рту горело, как в адском пекле.
— Не могу! — проговорила она
— Сможешь. — Вакт приблизил к ней свое огромное лицо. — Ешь, или умрешь, — сказал он с улыбкой.
И Молли стала есть. Во рту всё онемело. Она выдула три кружки воды, но огонь не унимался.
— Вкусненько, остренько! Вкустренько, осненько! — издевательски приговаривал Вакт.
Это было настоящее истязание. И чем больше она мучилась и пила, тем веселее смеялся гигант.
— Ты хорошо запомнила? — спрашивал он снова и снова. — Хорошо позамнила?
Молли не понимала, что он имеет в виду.
Одиннадцатилетняя Молли проснулась в холодном поту. Она ненадолго задремала в хоуде после обеда, и во сне у нее всплыли ужасные новые воспоминания. «Ты хорошо позамнила?» — Вакт спрашивал это у нее теперешней, она точно знала. Он разговаривал с ней через десятилетнюю Молли.
Молли помнила, что, поев, она вернулась в комнату к трехлетке и младенцу. Лишь через два часа ее язык снова обрел чувствительность.
Старшая Молли прижала к себе Петульку-щенка — та пахла точно так же, как ее Петулька. Молли улыбнулась: ну конечно, ведь это и есть та же самая собачка.
Если Петулька жива, то, может быть, она вспомнит, как ее гладили. Молли уткнулась лицом в бархатистую шкурку и зажмурилась.
Глава двадцать девятая
Вечером, когда закатное небо окрасилось они прибыли в Агру.
— Я же говорила, что была здесь! — заявила шестилетняя Молли, тыча пальцем в сторону дворца.
Тадж-Махал действительно выглядел именно так, как она описывала — его купол казался воздушным, как огромное золотистое безе.
— Потрясающе, да? — сказал Лес.
Оджас пихнул Амрит ногой, направляя ее вправо, и слониха понесла их к берегу реки Джамуны, в порт.
Впрочем, портом его можно было назвать с большой натяжкой — это была маленькая деревянная пристань на размытом дождями песчаном берегу. Рядом на воде болталось на привязи несколько деревянных лодок. Две девочки сидели на корточках возле горки разложенных на соломе дынь. Противоположный берег представлял собой пустынную, затопленную водой равнину.
Друзья спустились со слонихи на землю.
— Ну вот, — сказал. Оджас, махнув рукой вдоль течения реки. — Город Света Бенарес находится там.
Глянув, куда он указывал, Молли вдруг вздрогнула На воде что-то вспыхивало и мерцало.
— Что это? — спросила она, спускаясь поближе.
Сразу за пристанью качались на воде странные свертки, похожие на самодельных кукол, запеленатых в белый и желтый шелк. Из свертков торчали только головы, но с первого же взгляда стало ясно, что каждая кукла изображала одного из членов их команды. Там были Лес, Рокки, Молли, Оджас, маленькая Молли и щенок. Кто-то поджег их, и пламя лизало разрисованные кукольные лица.
— Это похоже на колдовство, на порчу! — ахнула Молли.
— Я не верю в колдовство, — ответил Рокки, с отвращением глядя на пылающие свертки.
— Это подсказка! — завопил Оджас. — В Город Света привозят умерших, чтобы отправить их в последний путь. Их тела заворачивают в шелк: и сжигают, а пепел бросают в реку. Вакт оставил тебе подсказку, чтобы ты ехала в Бенарес.
— Я не хочу, чтобы меня запеленали и сожгли! — заверещала шестилетняя Молли.
— Нет, конечно, нет, — торопливо пробормотал Рокки. — Это просто… просто шутка.
— Шутка? А-а… — малышка сразу успокоилась и, усевшись на камушке, стала играть со щенком.
— Этот тип тяжело болен, — сказал Рокки. — Его запереть надо. В одиночной камере сумасшедшего дома строжайшего режима,
Молли снова поглядела на реку и заметила широкую и длинную деревянную лодку с бамбуковым навесом. Сразу за острым носом располагалась крошечная палуба. Весь центр лодки занимало что-то вроде палатки, а сзади размещалась открытая площадка для грузов.
— Оджас, — сказала девочка, доставая из кармана мешочек с деньгами, которые они получили еще у загипнотизированного продавца одежды. — Ты можешь пойти и спросить вон того человека, нельзя ли нанять его судно?
— Удачная мысль, Молли, — кивнул Оджас. Он сунул два пальца в рот и свистнул.
Капитан, смуглый человек со свернутым набок носом, высунул голову из палатки, где прилег вздремнуть.
