Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
– А если я останусь уродкой?! Если у меня руки‑ноги отвалятся?! – с дрожью спросила Амалия, пытаясь заглянуть в глаза подруги. Та не дала поймать свой взгляд и только молча воздела руки над больной. Через несколько секунд Элена забормотала что‑то непонятное – скороговоркой, совершая странные пассы руками, – то будто собирая нечто невидимое, то разбрасывая.
Через минуту Амалия уже спала, с закрытыми глазами, белая как мрамор и такая же бесчувственная.
Элена накрыла девушку одеялом, села на постель, положив руки на колени, потом вдруг обернулась ко мне и устало сказала, вдруг как‑то сразу став старше лет на десять и превратившись из мечты педофила в мою ровесницу, довольно‑таки потрепанную жизнью:
– Ну что, котище, как бы тебе не пришлось искать новую хозяйку! Дрянь дело‑то! Заколдовали нашу Ами! Ей‑ей, убью сучонка! Вот только помрет она – и я его убью! Никто не смеет тронуть мою подругу, никто! А перед этим кастрирую гада!
– Только это Амалию не вернет, черт подери! – не удержался я, фыркнув от злости. – Лечи, дура! Иди к магистрам, раз сама не можешь! (Ма‑ау‑у‑у! Мяв! Мяв! Ми‑иу‑у‑уа‑а‑а! Мя! Мяа‑а‑а‑а !)
– Не знаю, чего ты там хочешь сказать, но ты скорее всего прав, – хмыкнула Элена. – Надо звать магистров. Пусть смотрят, решают. Дело‑то вот в чем: черная магия под запретом, лечить наведенные болезни никто не умеет! Придурки искоренили черных колдунов, так хоть знания бы из них вначале выбили! Записали бы где‑то, хоть в тайных книгах! Ну – вот как ее лечить? Я о такой болезни и не слыхивала! И это я, лучшая лекарка нашего курса! Ай‑яй… Ами, Ами… ну как ты так умеешь влипать в неприятности – прямо‑таки на самом деле поверишь, что ты проклята богами!
«Дюймовочка» встала, зашагала к двери, взяв со стола валявшийся там дверной ключ. Секунда – и она уже исчезла в дверном проеме. Заскрежетал замок, и я остался сидеть возле постели Амалии, ошеломленный и злой. Злой на весь этот мир, в котором, как и на Земле, нет никакой справедливости.
* * *
– О! Вот кого не ожидала увидеть! И где ты бродил, разбойник? А я тебя ждала, думала – у меня появился друг! А друг бросил меня и где‑то шастает, кошечек зажимает! Зажимал кошечек, бесстыдник?! Ладно, ладно – кошечки только и ждут, чтобы их зажали! По себе знаю! – Колдунья наклонилась, взяла меня поперек туловища, прижала к груди, поглаживая.
Честно сказать, хоть это была и черная колдунья, вражина, но пахло от нее приятно, и вообще рука женщины была мягкой, доброй и… хм‑м… очень приятной. Очень!
Снова включился мой «мини‑трактор», затарахтел, что вызвало еще больший прилив нежности со стороны той, кого я должен был ненавидеть. Но почему‑то не мог этого делать.
– Какой красавец! Слушай, а ты тяжелый стал! Отъелся?! И где это ты, интересно, все это время обедал, а? Ей‑ей, ты еще тот хитропопик, небось с десяток баб думают, что они твои хозяйки! Так ведь, хитрован? Ходишь по кругу – там поешь, тут попьешь! Да ладно, ладно! Я что, не понимаю? Я сама такая. Всю свою жизнь делаю то, что надо, а не то, что хочется. И больше всего – то, что совсем не хочется. Вот посмотри на меня, котенька, – ни семьи, ни детей, а в моем возрасте другие женщины уже и внуков имеют! Понимаешь?
– Вообще‑то нет! – искренне мяукнул я. – В каком таком возрасте? И чтобы внуки? Это сколько же тебе лет?!
– Мяучило ты эдакое! – понимающе улыбнулась женщина, усаживаясь рядом на пол. – Мне всегда казалось, что вы, коты, понимаете больше, чем нам кажется. Что вы так же разумны, как и люди. Когда я была совсем молоденькой, у меня была кошечка, я назвала ее Арана. Такая ласковая была, такая добрая… единственный человек… хм‑м… единственное существо, которое меня никогда бы не предало. Единственная на всем свете, она ничего от меня не хотела, кроме ласки, кроме любви. Она мне мышек приносила, представляешь? Ха‑ха‑ха! Сама откусит половинку мышки, а попку мне несет! С хвостиком! А я ведь мышей боюсь ужас как! Этот гладкий голый хвостик… бр‑р‑р… Принесет, мордочка в крови измазана, глаза блестят, а сама такая гордая! Вот, мол, хозяйка, тебе подарок от меня! Угощайся! А у меня аж трясется внутри! Противно! И ругать нельзя – она ведь добычей поделилась, любит меня!
Женщина вздохнула и вдруг сделалась сумрачной, печальной. Посидела молча, потом протянула руку и провела ладонью мне по спине.
– Убил ее мой хозяин. Мол, мусору много носит, пакостит, грязь от нее. Но я отомстила! Он мучился, до‑о‑олго мучился, умирая! И когда уже глаза его закрывались, но он был еще в сознании, я ему и шепнула: «Помнишь мою Арану? Это тебе за нее!» Видел бы ты его глаза! И сделать ничего не может – парализовало, а все понимает! Вот это справедливость, правда же? Вот так надо поступать со своими врагами! Если кто тебя тронет – со свету сживу! Так что знай – ты под моей защитой!
– Как же ты все‑таки выжила, а? Как тебя не сожгли до сих пор? – промяукал я, но колдунья поняла меня по‑своему:
– Да, да – не беспокойся! Приходи, уходи – когда хочешь. Я твою свободу не ограничиваю. Сама еще та кошка! В следующем воплощении точно стану настоящей кошкой. И хорошо. Это – по мне!
– Но не по мне! – фыркнул я, забив хвостом по полу. – Человеком все‑таки лучше, поверь мне, я‑то знаю!
– Да, да – пойдем, я тебя покормлю! – Женщина легко поднялась, не скрипнув ни одним суставом, пошла, ступая легко, как танцовщица семнадцати лет от роду. А ведь ей было по крайней мере в два раза больше, а скорее – гораздо больше, чем в два раза, судя по ее словам.
Хотя… если бы она родила лет в семнадцать или даже в пятнадцать‑шестнадцать, что для Средневековья не какое‑то там исключение, а даже норма, то ее дочь могла бы родить в этом же возрасте. Так что у дамы вполне могли бы быть внуки. Это для землянина странно звучит, когда женщина в тридцать пять лет сетует об отсутствии внуков, а для Средневековья все в порядке вещей.
Я читал во многих книгах, что в Средние века женщина в тридцать пять лет считалась настоящей старухой, и не только считалась – насквозь больные, изломанные тяжелой работой, женщины Средних веков жили очень недолго. Впрочем – как и мужчины, которые гибли в бесконечных войнах или от грязи, в которой они проводили всю свою сознательную и бессознательную жизнь.
Я поел. Довольно вкусно, да – морская рыба, нежная, без костей. Похоже, что для меня хранилась, – отдельным куском, вернее, кусочками, мелко нарезанными для кошачьей пасти. Ел и думал о том, не является ли факт поедания деликатеса неким предательством по отношению к Амалии? Есть в стане врага, принимать их пищу – как тридцать сребреников?
Но тут же пришел к выводу, что все эти размышления суть глупость, потому что я разведчик и служу Добру. Типа Штирлиц с хвостом.
После еды мне пришлось выслушать длинные монологи о жизни, о мерзких горожанах, о мире в целом, который не ценит талантливых людей. (С этим я был полностью согласен! Тоже всегда считал, что моя зарплата не соответствует моим гениальным способностям. )
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
