Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Пашка вытерла слезы платком, который подала старушка, в глазах горе. Если бы не свет печати, я бы ей поверила.
— Ох, девоньки, что же это деется, — бабка села на диван.
— Пашка, что случилось? — резко спросила я, бросая пакеты с покупками на пол.
— Костя пропал, — явидь отвернулась.
Вот и приехали.
— Дался вам всем этот целитель! — Я села между Марьей Николаевной и Пашкой и передразнила, — Костя?
Глаза явиди полыхнули алым цветом злости.
— Так-то лучше, заканчивай мелодраму и рассказывай, зачем пришла, не плакать же.
— Дочка, — в голосе моей бабки слышалась укоризна.
— Я хочу найти Константина, — гнев высушил Пашкины слезы.
— Прекрасно. Присоединяйся к всеобщему безумию. Штаб у старика дома. Тебя проводить?
— Они меня выгнали, — явидь отвернулась.
— Это кто ж такой смелый? — удивилась я.
Бабка сжала махонькие кулачки и потрясла ими в воздухе.
— Мужики, — у нее получилось не слово, а ругательство.
— Ефим. Он считает, я потеряла адекватность суждений и не могу смотреть на ситуацию непредвзято.
— А ты можешь?
Пашка вскочила, зашипела, скидывая человеческий облик, как отслужившую свое кожу, и стремительно обрастая чешуей. Агатово-черные пластины, иглы когтей, двойной ромб зрачков, волосы, обычно свободно лежавшие по плечам, приподнялись наподобие капюшона. Ноги стали срастаться в хвост, сперва тазовые кости, затем колени, лодыжки, ступни, каждый сустав удлинялся вдвое. Теперь было понятно, почему Пашка носила только юбки.
— Батюшки светы, — Марья Николаевна перекрестилась. Все мы атеисты до первого встреченного монстра.
Явидь броском приблизила свое лицо, вернее, теперь уже морду, к моему. Странный травяной запах ударил в ноздри. Раздвоенный язык танцевал между острых клыков, в горле по-прежнему зарождалось угрожающее шипение.
— Что происходит? — Я не отпрянула, не отвела взгляда от горящих зрачков, зная, это будет расценено как слабость, или еще хуже, приглашение к охоте. Бабка размеренно что-то бормотала. Молитву? Главное, чтобы не сорвалась в истерику, не побежала и ее не хватил сердечный приступ. С остальным разберемся.
— Я спрашиваю, потому как впервые со дня нашего знакомства вижу твой настоящий облик. Не возьмешь себя в руки, рискуешь остаться без работы, так как сама устранишь объект наблюдения.
В бабкином речитативе явно проскользнуло «чудище поганое», и я с какой-то необъяснимой гордостью поняла: она не молится, а перебирает ругательства.
По телу явиди прошла дрожь, встопорщенные чешуйки стали смыкаться. Пашка метнулась в сторону, уронив хвостом стул, шипение стихло. Обратное превращение мы встретили тишиной, даже у старушки кончились ругательства. Подруга невозмутимо надела обратно туфли, подняла стул и села. Печать на руке бабки потухла.
— Извини, — буркнула явидь, ставшая девушкой. — Я немного не в себе.
— Я заметила.
— Ты не понимаешь, — она повернулась, выдохнула, на что-то решаясь, и выдала: — Я отложила яйцо.
Святые, лучше бы шипела. Новость сама по себе… Ну, непростая, и как реагировать, я не поняла, но явно не умиляться и спрашивать, кого она больше хочет, мальчика или девочку. По правде, об особенностях размножения нелюдей я слышала в первый раз и, надеюсь, в последний.
— Отец — Константин, — добила меня девушка.
— Еще новости есть? — уточнила я.
— Он пропал!
— Еще бы, — внезапно сказала бабка, — сбежал, стервец. Хотя, если ты и ему показывала крокодилью рожу… — она замолчала и стала о чем-то усиленно размышлять.
— Отлично, — резюмировала я. — Поздравляю! От меня что требуется?
— Съезди со мной на стежку в Иваньково.
— Зачем?
— Вот и Ефим заладил: зачем да зачем. Я должна что-то сделать, понимаешь! Должна! Он раньше там жил. И ушел. Бросил все без объяснений. Хранитель говорит, нет там ничего, без нас караваны охотников за приключениями туда-сюда ходят.
— Может, он прав?
— Может, — Пашка встала, — но съездить со мной ты можешь?
Если бы кто-нибудь сказал мне, что приму участие в поисках черного целителя, я бы назвала его дураком. Или пророком. Ситуация напоминала ту, в которую угодила я летом, когда понимаешь, что идти не следует, да и окружающие твердят о том же, но не идти не можешь. Иногда, несмотря на все доводы разума, выбора у нас нет. Теперь глупости совершала явидь, а я составляла компанию.
Волга замерзла, и с берега на берег люди перебирались на своих двоих, невзирая на таблички, запрещающие это делать и ежегодно расставляемые службой спасения. Наша цель не требовала подобного героизма. Она требовала идиотизма. Стежка была на этом берегу. Я поставила машину на то же место, что и Веник. Кусты завалило снегом по самую макушку, с реки дул пронизывающий ветер, поземка вилась вдоль дороги. Зима выдалась снежная, она каждый год такая выдавалась. К удивлению служб города, в этом плане ничего не меняется ни тридцать лет назад, ни сейчас. Тропинка была прежней, так же притягивала и уводила между двумя снежными отвалами. Ее никто не чистил ни от снега, ни от листьев, веток, мусора, но ветер безвременья справлялся с этой работой лучше человека, вдыхая и выдыхая снежные вихры, словно живое существо, заточенное в сказочный ледяной плен.
— Сколько у тебя сегодня? — спросила Пашка, первой спускаясь к реке.
Мне не надо было уточнять, что она имеет в виду, воспоминания о переходах на своих двоих у меня не самые радужные.
— Уже три, но на машине, — я шла следом, — еще пару я как-нибудь выдержу. Заночевать можно и в городе, а в Юково завтра вернуться.
Явидь кивнула и больше не оборачивалась. Найдем что-нибудь или нет, но она не успокоится, пока не вернется целитель. Если вернется. Язык не поворачивается ей сказать, что я надеюсь на обратное.
Вечер человеческого дня стал сменяться молочной мутью тумана. По позвоночнику пополз холод, не имеющий к погоде ни малейшего отношения, мы вошли в переход. Пашка шла размеренно и спокойно, не замедляясь и не ускоряясь, не смотря по сторонам, и, если бы я рванула в non sit tempus, она бы ничего не успела сделать. Пока до полной потери контроля было далеко. Я мысленно проигрывала припев популярной песенки и не поднимала головы от дороги, стараясь ступать след в след за подругой. Наверное, все дело в мыслях, потому как ни малейшего желания бросить все или остаться в безвременье я не ощутила. Сейчас отчаяние глодало не меня, а Пашку. Но магии перехода нелюдь не по зубам, они слеплены из другого теста. Да, было жутко. Да, тихо, как всегда. Да, хотелось закончить все побыстрее. Но как только мелькнула первая паническая мысль о вечности конкретно этого перехода, мы вышли к деревне, к тому, что когда-то было ею.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
