Я глазом не моргнул. Даже не дрогнул. Я был так зол, что он уже ничем не мог задеть меня. Однако мне стало ясно: он досконально изучил мое досье.
— Я могу изменить вашу достойную сожаления жизнь, мистер Дрейер. Я могу приказать возобновить расследование, касающееся смерти двух сотрудников «Невронекса», которых разрезало на куски в вашей квартире. Ведь к делу причастен ваш дружок-беспризорник, верно? Я могу закрыть бар, а его владельца отправлю на Южный полюс. Он совершил столько правонарушений, что больше никогда не увидит солнца в зените. Я могу позаботиться и о том, чтобы лицензию вашего приятеля доктора отозвали навечно. Мистер Дрейер, в моей власти сделать так, что вы пожалеете, что родились на свет.
— Даже не надейтесь. Я уже побывал на том свете и вернулся.
— Я могу сделать так, что об этом пожалеют ваши друзья.
Некоторое время мы оба молчали и только смотрели друг на друга. Мы оба знали: я проиграл. Он угрожал Элмеро, Доку и Эм-Эму. Я не мог допустить, чтобы их погубили вместе со мной.
Но что-то было не так. Я не понимал, что именно, однако чувствовал, что в игре участвуют и другие силы. Меня осенило.
— С Ламом? — удивился он, и лицо его избороздили злые глубокие складки. — Лам арестован и ждет приговора. И если дело будет зависеть от меня, ему дадут пожизненное заключение! Он не в силах помочь вам.
— Все равно я хочу с ним поговорить. Не такая уж это и значительная просьба!
— Ладно. Так и быть.
Он кивнул помощнику, который что-то буркнул в свой микрофон.
И я стал ждать. Помощник следил за мной, а я следил за Броудом, который следил за толпой снаружи.
XIV
Когда ввели Аррела Лама, я увидел у него на правом запястье толстый, странного вида серебристый наручник. Нас отвели в угол, где мы могли бы поговорить, но вначале активировали его браслет.
— Что это? — спросил я.
Лам горько улыбнулся:
— Если бы ты внимательно смотрел мои передачи, ты бы знал. Гравитационный браслет. Сейчас я прикован к оси земного притяжения. Могу двигаться вертикально, — он поднял руку и опустил ее, — но вбок — ни-ни!
— Просто класс, — сказал я и объяснил, чего хочет от меня Броуд. Я понимал: каждое произнесенное нами слово записывается, но мне было наплевать. Лам некоторое время помолчал, а потом повернулся к Броуду:
— Знаете, мистер администратор, вы можете сейчас стать больше чем просто политиком. Если задействуете творческое мышление, вы сумеете взобраться на самый верх. Вы сумеете показать себя настоящим государственным деятелем. Мы ждем такого деятеля долгие годы. Мы научились клонировать динозавров, дронтов и Джин Харлоу, но…
— Они стерли Джин память, — вмешался я.
Лам пошатнулся, словно я его ударил. Только гравитационный браслет удержал его от падения. Он закрыл лицо свободной рукой. На мгновение мне показалось, что он упал духом, но я ошибся.
— Мне так хотелось познакомиться с ней, — тихо сказал он, приходя в себя и устремляя пронзительный взгляд на Броуда.
— Она не умерла, — напомнил я.
Он смерил меня выразительным взглядом:
— Нет, умерла.
Я знал, что он прав, но старался не думать о Джин.
— Что нужно от меня Броуду? — спросил я.
Лам хищно оскалился:
— Политическая жертва. Благодаря моей вчерашней передаче к клону Харлоу и беспризорникам приковано внимание всего мира. Центральные власти сильно давят на Броуда; от него требуют как можно тише разрядить бомбу. Вот главная причина, почему он не приказал полить толпу силиметами. На карту поставлено его политическое будущее.
— Отлично. Но откуда тебе все известно?
— Ко мне пускают посетителей. А все мои друзья — журналисты. Так что сейчас он подвергается сильному давлению. Дело сейчас в тебе. Он рассчитывает на твое сотрудничество.
Броуд все рассчитал верно. А у меня есть друзья, которые рассчитывают на то, что я их прикрою.
— Он добьется успеха.
— Итак, мистер Дрейер, — обратился ко мне Броуд из противоположного угла комнаты, — я жду. Время не терпит.
— Хорошо, — крикнул я в ответ. — Будь по-вашему!
Лам выпучил глаза:
— Что-о?!
— Я еще пока ничего не знаю.
Дюжий помощник уже теснил меня к выходу. На пороге я услышал, как Лам произносит, ни к кому не обращаясь:
— А как же я?
— Мистер Лам, нам с вами надо поговорить, — заявил Броуд.
— Уж лучше я посижу в камере.
— И тем не менее мы с вами поговорим о государственном мышлении. Ваши слова крайне заинтересовали меня.
Потом дверь за моей спиной закрылась, и я больше ничего не слышал.
XV
Меня научили, что сказать, репетировали со мной речь снова и снова, пока я не выучил все наизусть. Потом мне на подбородок навесили прозрачный микрофон размером с ноготь, на палец посадили крошечный тумблер включения-выключения и вытолкнули на летучую платформу. Еще один помощник Броуда — кажется, у него их просто тьма — повел платформу вниз. Я услышал снизу зов:
— Вен-диии! Вен-диии! Вен-диии!
Когда люди увидели снижающуюся платформу, крики постепенно стихли. Мы опустились на уровень десяти метров над землей. Теперь я отчетливо видел толпу — оборванные беспризорники впереди, настоящие, одетые почище, сзади. Обе группы почти не смешивались. Входы в Пирамиду, расположенные за моей спиной, перегораживали вооруженные полицейские.
Я помахал детишкам и включил свой микрофон.
— Привет, беспризорники! — загремел мой голос из всех динамиков, навешанных где-то на стене Пирамиды.
Видимо, среди них были и пропащие мальчишки, потому что в их рядах послышался гул. Вскоре невнятный шум сменился новыми кликами, правда, выкликали потише:
— Зиг-ги! Зиг-ги! Зиг-ги!
Мое имя скандировали не так громко, как имя Венди, потому что взрослые не присоединились к детям. Возможно, они спрашивали себя, кто, во имя всего святого, этот Зигги. В конце концов, меня вчера не показывали в Ииформпотоке!
Но дети знали мое имя. Все маленькие личики повернулись вверх; огромные глаза с надеждой смотрели на меня. Меня пробрала дрожь.
— Я должен кое-что сообщить вам о Венди!
Взрыв новых приветственных кличей потряс платформу. Они снова начали выкликать имя Венди.
Я ненавидел себя за то, что мне предстояло им сказать. Чтобы потянуть время, я дал им покричать. Отключил микрофон и спросил у охранника:
