То, что мы видели здесь, задело нас всех. Мы прониклись сочувствием к русским и к жертвам с их стороны и мы прониклись сочувствием к немецким солдатам — ко всем. Все они получили место в наших сердцах. Так мы стали сильнее. Мы связаны с мощными силами, эти силы действуют через нас, причем нам самим уже ничего не нужно делать. Они действуют в силу нашего присутствия, просто потому, что мы с ними связаны. Только так мы действительно можем помогать.
Цыгане
Участница: Девочка, которой сейчас 15 лет, с семи лет живет у своих опекунов. Мать ее биологической матери нашли утонувшей в пруду. Говорят, она страдала шизофренией. Ее родных родителей преследовали во время второй мировой войны как цыган.
Хеллингер (обращаясь к группе): В нескольких предложениях она дала нам всю важную информацию.
Обращаясь к участнице: Ты хорошо это сделала. Теперь мы точно знаем, как нам работать. Почему девочка не осталась со своими родителями?
Участница: Дети чуть не умирали от голода. Родители не могли о них заботиться. Поэтому родители отдали детей опекунам, потому что те лучше о них заботились.
Хеллингер: А какому виду преследования они подверглись?
Участница: Об этом я ничего не знаю.
Хеллингер: Это было в Германии?
Участница: Да.
Хеллингер (обращаясь к группе): Если дать этому подействовать на нас, если вчувствоваться, где и у кого наиболее важная тема? С тех и нужно начинать.
Обращаясь к участнице: У кого больше всего энергии, как ты думаешь?
Участница: У биологических родителей.
Хеллингер: У цыган?
Участница: Да.
Хеллингер: Я тоже так считаю. Там наиболее сильная энергия. Поэтому я начну с них.
Хеллингер выбирает заместителей для родителей и ставит их рядом друг с другом. Потом он ставит напротив них их преследователей.
Первый преследователь отворачивается. Второй преследователь трясется и кашляет. Отец смотрит на пол. Хеллингер выбирает четырех заместителей для убитых цыган и просит их лечь на пол между родителями и преследователями.
Отец и мать обнимают друг друга за спины. Отец громко всхлипывает. Хеллингер ставит заместительницу девочки в расстановку.
Дочь вот-вот упадет на пол. Хеллингер ставит в расстановку заместителей опекунов.
Мать (опекун) поддерживает дочь. Она смотрит на отца, который продолжает всхлипывать. Потом и дочь смотрит на своих родителей и всхлипывает. Опекуны подводят дочь к ее родителям. Они обнимаются, всхлипывая. В это время один из преследователей лег рядом с четвертой жертвой и обнимает ее. Другой преследователь сел рядом с третьей жертвой.
Хеллингер ставит дочь напротив ее родителей, а ее опекунов — за ее спиной. Дочь вытирает слезы.
Хеллингер (обращаясь к дочери): Что сейчас?
Дочь: Мне все еще немного грустно. Но мне хорошо.
Хеллингер (обращаясь к родителям): Пусть дочь встанет между вами, и вместе с ней подойдите к жертвам и склонитесь перед ними.
Они становятся перед жертвами и склоняются в глубоком поклоне. Опекуны повернулись к жертвам.
Хеллингер (через некоторое время, обращаясь к родителям и дочери): А теперь отвернитесь от них.
Обращаясь к опекунам: А вы встаньте за ее спиной.
Обращаясь к дочери: Как теперь?
Дочь: Намного легче.
Отец: Теперь хорошо.
Мать: Лучше.
Отец-опекун: Несколько лучше.
Мать-опекун: Я чувствую себя беспомощной, такой беспомощной.
Отец-опекун (смотрит на жертв): Я чувствую, что я все еще среди них.
Хеллингер поворачивает опекунов к жертвам.
Хеллингер (обращаясь к опекунам): Вы тоже поклонитесь.
Оба совершают глубокий поклон.
Хеллингер (через некоторое время): Теперь выпрямитесь, отвернитесь от них и уходите прочь. Как теперь?
Отец-опекун: Лучше.
Мать-опекун: Лучше.
Дочь и ее родители с любовью смотрят друг на друга. Родители обнимают дочь сзади. Они проходят еще на несколько шагов вперед.
Скорбь, которая разрешает
Хеллингер (обращаясь к группе): Здесь стало ясным нечто важное, касающееся решения. Прошлое только тогда сможет стать прошлым, когда оплаканы умершие, когда оплаканы жертвы. Когда мы позволим скорбеть о жертвах и самих преступниках. Нужно склониться перед жертвами, а потом отвернуться, повернуться к будущему. Тогда умершие смогут упокоиться с миром. А живущие будут свободны для будущего. Итак, скорбь — это предпосылка для ясного будущего, предпосылка для того, чтобы что-то прошло. Предпосылка для примирения — это совместная скорбь.
Однако, если снова повернуться назад (некоторые делают это из желания угодить умершим, отомстить за них), это плохо для всех: как для умерших, так и для живущих. Это глубокое внутреннее религиозное исполнение — проводить прошедшее в прошлое и не возвращаться к нему. Но только после того, как мы посмотрели на прошлое, посмотрели на умерших, поклонились им, только тогда они смогут покоиться с миром.
Родители и дочь проходят еще на несколько шагов вперед.
Хеллингер (обращаясь к участнице): Родители не могли заботиться о ребенке, потому что были идентифицированы с умершими. Это тебе понятно?
Участница: Да.
Хеллингер (обращаясь к заместителям): Спасибо вам всем.
Обращаясь к участнице: С кем из них ты работаешь?
