– Барт! Ты неисправим!
Проводив Берту, я поехал в Парадиз-Ларго. Рядом с О'Флаэрти у шлагбаума дежурили двое полицейских. Майк подошел ко мне, глаза его горели от возбуждения.
– Ну и ночка нас ждет, Барт! – воскликнул он.
– Да уж, скучать не придется!
Затем к нам приблизились оба полицейских, вгляделись мне в лицо, кивнули О'Флаэрти, и тот поднял шлагбаум.
На совещании у мэра решено было предупредить об операции Карла. Он открыл мне ворота, тоже очень взволнованный. Мы пошли в коттедж, где нас уже ждал Джевирс с напитка ми и бутербродами. Я рассказал им, что готовится.
– Будет большой шум, – предупредил я. – Надо бы вкатить старикашке хорошую порцию снотворного, чтобы он спокойно спал и ничего не слышал.
Джервис сказал, что уже сделал Хершенхаймеру укол.
Я взглянул на часы. Оставался еще час. Съев бутерброд, я запил его виски и пошел к своему дереву.
"Пока, – думал я, – все идет прекрасно, но кто знает, что начнется, когда я появлюсь перед Нэнси, чтобы забрать ее на вертолет? Господи! Неужели все сорвется! Вдруг она узнает меня и начнет обличать прямо перед Колдвэллом”? При мысли об этом я покрылся гусиной кожей, но постарался убедить себя, что в горячке, в шуме, в общем смятении, среди мечущихся туда-сюда полицейских Нэнси вряд ли признает того неудачливого шантажиста. К тому же, на мое счастье, ее глушат наркотиками. Словом, ничего не поделаешь, надо рисковать.
Я взобрался на дерево. Прямо подо мной маячили какие-то туманные фигуры. Сотрудники ФБР и полицейские уже начали собираться. Я взглянул на дом. Он тонул в темноте.
Интересно, может, они там выставили охрану:
Джонса либо Поффери, но вряд ли. Здесь, в Ларго, да еще за воротами с электронным замком они, поди, чувствуют себя в полной безопасности.
Я различил высокую фигуру Колдвэлла.
– Везде темно, – негромко крикнул я вниз. – Никакого движения.
Колдвэлл взглянул вверх, хмыкнул, затем, собрав вокруг себя всю группу, принялся еще раз шепотом инструктировать их. Атакующие выстроились перед воротами.
Издалека до меня донесся рокот приближающегося вертолета. Мы с Ником договорились, что он будет кружить над виллой, пока я не просигналю ему фонариком, тогда он должен будет включить прожектора и приземляться на газон.
– Электричество отключили, – сказал Колдвэлл.
Из– за плотной завесы облаков выплыла луна и осветила ворота.
Я увидел, что четверо полицейских толкают по дороге, ведущей к вилле, автомобиль. Колдвэлл и его люди открыли ворота, машину вкатили на подъездную аллею и по ней стали толкать к дому. До широко раскинувшейся лужайки оставалось еще около ста ярдов. Здесь машину остановили. Люди Колдвэлла рассредоточились и спрятались в кустах, стараясь избегать открытых мест.
Я не мог понять, для чего понадобился этот автомобиль, пока вдруг не включили фары – не простые фары, а мощные специальные прожекторы.
Фасад дома ярко осветился.
Колдвэлл приложил к губам рупор и стал призывать Поффери выйти из дома с поднятыми руками. Его голос, многократно усиленный, казалось, бил по дому, словно молот по наковальне.
Но никто не отозвался.
Колдвэллл продолжал кричать в рупор, его голос бился в стены дома, а я почувствовал, как по лицу у меня течет пот.
Колдвэлл не хотел рисковать. Он продолжал вызывать Поффери. Теперь его люди распластались на земле, спрятавшись в цветущих кустах.
В доме по-прежнему никто не отзывался. Наконец Колдвэлл перестал кричать. В небе над нами рокотал вертолет, поблескивали его огни. “Ник, наверно, рад-радешенек, – подумал я, – наблюдать это сверху все равно что кино смотреть”.
И вдруг раздался треск: из окна, пробив стекло, вылетела первая газовая шашка, через минуту лужайка потонула в дыму.
Первым появился Джонс. Он рывком распахнул входную дверь и с блеснувшим в руке револьвером попытался перебежать в тень, стараясь спрятаться от прожекторов.
Прогремел выстрел – и Джон стал клониться назад, хватаясь руками за воздух. Раздался еще один выстрел – Джон опустился на колени, упал, вытянулся и затих.
"С одним покончено, оставалось еще двое”, – подумал я, жадно следя за происходящим. Колдвэлл снова закричал в рупор:
– Поффери! Руки за голову и выходи! Дым начал рассеиваться. Я подумал про Нэнси и понадеялся, что больше газовых шашек не будет.
Тут из дальнего конца дома, погруженного в сумрак, раздались выстрелы. Один из установленных на машине прожекторов погас. Темноту прорезали вспышки. Я услышал, как взвыл кто-то из полицейских. Другой вдруг подскочил, зашатался и упал.
Остальные полицейские и агенты ФБР вели огонь, целясь по вспышкам. И вдруг показался Поффери, он четко вырисовывался в свете прожектора, согнувшись, он двигался медленно, по-крабьи, но в каждой руке держал по револьверу и продолжал стрелять, хотя его белая рубашка была вся в крови.
Раздался дружный залп. Я видел, как пули прошили Поффери, он упал словно подкошенный.
Я вытер пот с лица.
С двумя покончено, осталась одна.
– Лючия, выходи! – закричал Колдвэлл. – Руки за голову и выходи!
Наступила пауза, затем я услышал визг. На слепящий свет стремглав выскочила Лючия, будто ею выстрелили из пушки.
Мне было хорошо ее видно.
В черных брюках и ярко-красной рубашке она, шатаясь, остановилась в дверях, и, отчаянно размахивая руками, закричала:
– Не стреляйте!
В каждой руке она что-то сжимала. Не успела она сделать и десяти шагов, как прогремел взрыв.
Я увидел две ослепительные вспышки, почувствовал два сильных удара, от которых чуть не свалился с дерева, вокруг засвистели осколки.
Чтобы не попасть в лапы полиции, Лючия, следуя примеру японцев, взорвала себя ручными гранатами.
Я посмотрел вниз – и меня замутило. От Лючии ничего не осталось, только месиво из растерзанной плоти, внутренностей и переломанных костей.
Все было кончено!
Я соскользнул с дерева, перебежал через дорогу, остановился, чтобы просигналить Нику, кружившему в небе, и помчался по аллее к дому.
Вокруг сновали агенты из ФБР и полицейские: кто-то из них помогал двум раненым коллегам, кто-то осматривал тело Джонса, кто-то – тело Поффери. Колдвэлл стоял, глядя на страшные останки Лючии.
Я не стал задерживаться. Вбежал в дом, промчался по длинному коридору, останавливаясь, только чтобы распахнуть незапертые двери, и наконец добежал до двери, оказавшейся запертой.
Дым уже почти не ощущался, мне только резало глаза. Я ударил в дверь. Тут как раз коридор осветился: снова включили ток.
