Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
По Варварке он бежал уже галопом, потому как преследователи за его спиной взяли в карьер. Как бородавочник, убегая от леопарда, старается забраться в дебри, чтобы отобрать у врага преимущество в скорости, он стал скользить через уличные кафе, которые, по счастью, еще не успели перенести внутрь заведения. Нынче небо было чисто, в воздухе пахло приближающейся зимой, однако не было надоевшего дождя. И люди пользовались последними минутами уходящего солнца, чтобы в последний раз в этом году о нем вспомнить. Они парами, тройками и просто в одиночестве сидели за пластиковыми столиками, прихлебывали из чашек горячий кофе и млели от контраста тепла внутри и холода снаружи.
Истома изредка прерывалась молодым человеком, мчащимся меж столиков. Он сбивал стулья, проливал кофе на одежду сидящих, словом, делал все, чтобы последний теплый день уходящего года остался в их памяти как самый мерзкий.
Все было бы ничего, ему можно было просто набить морду. Но…
Но потом были кони.
Попасть под них никто не хотел. Они ворвались в теплый октябрьский день вестниками революционных погромов, хрипели раздутыми крыльями ноздрей, скалили рыжие зубы и пинали все, что находилось перед ними. Кони не умеют посещать кафе. Жрать с руки – да. Молоденькая девушка протянула на перчатке кусочек эклера гнедому, и тот всосал его, двигая губами, как пальцами, в свое нутро.
– Но-о! – сказал его наездник в форме, и конь, перевернув два стула, шаркнул пахнущим ядовитым потом боком по кожаному плащу кормилицы и зацокал дальше.
– Козел! – крикнула она, и было совершенно ясно, что относилось это не к гнедому.
В яблоках, тот оказался еще более смышленым. Он нес сержанта МВД, двигая челюстями, как жерновами. И с каждым движением его жилистых челюстей у него в пасти исчезал чудовищно дорогой букет из французских фиалок. Такие на Варварке по двадцать долларов с упаковкой. Нет, наверное, большей обиды, чем настоять на встрече с пассией, разориться на цветы и кофе, видеть ее, приближающуюся, и после стать свидетелем того, как обе чашки проливаются на твои брюки, а скачущий к горизонту конь мента сжирает твой, еще не подаренный букет.
– Ап! – воскликнул один из наездников, и гнедой сиганул через металлическое ограждение тротуара.
– Смотри, дорогая, – сказал мужик из завизжавшего тормозами «Мерседеса», – «красные» наших гонят.
И, дождавшись, когда решетку радиатора миновал гнедой и приблизился в яблоках, нажал на переставленный с «КамАЗа» на «шестисотый» звуковой сигнал.
Всю свою жизнь конь провел в полицейских конюшнях. Он видел «Мерседесы» каждый день и их не боялся. И ни разу за свои два года постоянной регистрации в Центральном административном округе Москвы не видел «КамАЗа». И ни разу его не слышал. А потому стал уносить сержанта в привычное себе место – к Кремлю. До Красной площади было минуты две активного галопа, и жеребец старался вовсю.
Добравшись до Никольской, парень рухнул на лавку. Из пятнадцати последних дней он спал всего шесть. Ел на ходу и справлял нужду исключительно в экологически чистых туалетах. Последний раз он был в своей квартире три недели назад. Но и тогда не вошел в нее, заметив у подъезда машину, а в своих окнах – чужие лица. Его жизнь превратилась в ад, и он не умер от голода только потому, что время от времени заходил в сберкассу и снимал со счета деньги.
Прикурив сигарету, он стер со лба пот и несколько раз глубоко затянулся.
Дальше так жить нельзя. Складывается впечатление, что вся полусотня тысяч ментов в этом городе знает его в лицо и ловит, оставив все дела, только его. Затяжка, еще одна…
Пошарив в карманах, он выгреб содержимое и нашел телефонную карточку. Неподалеку был и таксофон. Еще раз подумав, стоит ли это делать, он уже почти отказался от внезапно возникшей идеи, однако тут же вспомнил пену, падающую с лошадиного храпа, и решительно двинулся в таксофону.
«Вставьте карту… Осталось три разговора»…
– Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, номер телефона Следственного комитета…
«Осталось два разговора»…
– Здравствуйте, это Следственный комитет? Подскажите, пожалуйста, номер телефона следователя Приколова…
«Остался один разговор»…
Он глубоко вздохнул, решился и быстро набрал семь цифр.
– Мне следователь Приколов нужен… А где он? В соседнем… Послушайте… Попробуй повесить трубку!.. – взревел на всю улице парень в куртке и врезал кулаком по пластиковой будке. – У меня остался последний разговор! В кармане – четыре рубля сорок копеек!.. Я не чистил зубы двадцать три дня, и мне в лицо плюются ментовские лошади! Позови Приколова, мать твою, или я за себя не отвечаю!..
Отдышавшись, он некоторое время ждал и стирал пот. И когда услышал: «Приколов, слушаю», взмолился:
– Антон Алексеевич… Я с вами разговаривал в «Потсдаме»? С вами же?..
– Же. А ведь, Колмацкий, я настаивал, чтобы вы звонили мне каждые три дня, а не каждые три недели.
Коридорный покривился.
– Ну, был грех, простите. Звоню же.
– Как жизнь?
– Так, нормально… – пробормотал Филя. – Смешалось в кучу – люди, кони…
– Какие кони?
– Весь мир сошел с ума, Антон Алексеевич. Я одного понять не могу: у ментов в городе дел больше нет, кроме как меня гонять? Я даже помочиться без опаски быть задержанным не могу! Темноты жду!.. Что за беспредел?!
– Никакого беспредела. Просто я выхлопотал через Следственный комитет и публично объявил награду тому сотруднику полиции, который задержит гражданина Колмацкого.
– Чего? Награду? – не понял, не поверив ушам, Филя. – Какую награду?
– Поездка на двоих на неделю в Швейцарию, на Праздник Сыра.
Колмацкий сглотнул слюну.
– То-то я смотрю, они все больше парами атакуют… Как к вам подъехать?
Запомнив, он уже почти оторвался от будки, как вдруг услышал за спиной знакомый, леденящий душу цокот копыт. Вжавшись в пикающую трубку ухом, Филя изловчился и посмотрел через собственное плечо себе за спину.
По свободной от людей улице Никольской, обгоняя самого себя, скакал конь в яблоках. Он глухо хрипел, жевал удила и выглядел перспективным лидером на предстоящем ежегодном Лондонском дерби. Сержант с заведенным под подбородок ремешком фуражки несся на нем как жокей. Полицейский громко матерился, кричал «стой» и «запорю», и при этом по голосу его чувствовалось, что слезть ему хочется уже больше, чем остановить.
Колмацкий прикурил последнюю сигарету и пошел пешком к указанному адресу. Во-первых, на метро или трамвай не было денег, во-вторых, ближайшая станция метро находилась как раз неподалеку от Следственного комитета.
А во МХАТе в это время как раз давали бессмертную «Чайку». На одном из балконов, совершенно не вникая в суть происходящих на цене событий, сидел Магомед-Хаджи. Около получаса назад ему позвонили его люди и сообщили, что обнаружили Колмацкого. За коридорным гнались конные полицейские и приблизиться к объекту у них не было возможности. Неподалеку от Никольской машина уперлась в тупик, и Колмацкий вышел из-под наблюдения. Пешая разведка обнаружила его уже в центре. Он шел пешком, и у людей Магомеда-Хаджи уже не оставалось ни тени сомнения в том, что коридорный двигается либо к Совету Федерации, либо к Следственному комитету. Поскольку участвовать в утверждении нового пакета законов Колмацкий вряд ли собирался, люди Магомеда-Хаджи подтвердили свою готовность к действию.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
