Огастес явно насторожился.
– И даже не потому, что он мой друг, – сказал я, улыбнувшись Куинну, – но потому, что он был не в курсе планов моих действий после встречи с Де Мео. Я не сообщал ему ни об отеле, ни о Джанин буквально до последней минуты. И он не знал, как ее зовут или как она выглядит, пока она не явилась в этот отель. И вообще, все это не имеет ровно никакого значения, потому что Огастес может убить меня в любой момент, когда ему этого захочется, – например, когда мы испытываем АДС.
Куинн покивал и закрыл глаза, довольный, что его ни в чем не подозревают. Теперь я, вероятно, не убью его, когда он спит.
– И еще одно, – сказал Лу. – У них есть номер твоего мобильника.
Я как-то не подумал об этом, но, да, конечно, если Джанин знала мой номер, то он теперь есть и у ребят Де Мео.
– Если у него в распоряжении и шлюхи, и бомбы, он, вероятно, имеет связи и среди всяких радикальных и экстремистских элементов, – сказал Лу.
– И что?
– Тебе, наверное, придется отключить свой мобильник. Просто на всякий случай.
– На какой случай?
– На тот случай, если Де Мео захочется вот прямо сейчас выпустить ракету «Стингер», целясь по сигналу твоего сотового.
– Вот дерьмо! – воскликнул я, отключил связь и выдрал из своего телефона аккумулятор. В самолете имелся свой безопасный телефон, да и у Куинна был аппарат, так что я в любом случае свободно мог обойтись без своего.
Я глубоко вздохнул и задумался. Бог ты мой, как много мне нужно обдумать в данной ситуации! Я медленно выдохнул, сбросил туфли и повернулся к Куинну в надежде на разговор. Однако оказалось, что этот смертельно опасный гигант спит, мирно посапывая. Я всегда восхищался теми, кто может заснуть так быстро, особенно в подобный момент.
А вот сам я заснуть не мог. Я чувствовал себя, как в ловушке, в этом роскошном салоне реактивного самолета. И еще бессильным. Упрятанный в металлический кокон, я не мог предпринять никаких действий в отношении Джанет, Моники, Кэтлин или взрыва в отеле. Я не мог даже читать книжку, которую начал во время полета сюда – она превратилась в дым и прах в отеле вместе с остальными моими вещами. Я побарабанил пальцами по столику, сделанному из капа, и оглядел салон в поисках газеты. И начал просматривать «Пиплз мэгэзин», надеясь, что Огастес не застанет меня за этим занятием. Но читать все равно не мог. Если уж выжил после взрыва, в котором погибло больше сотни людей, то довольно трудно сосредоточиться на сплетнях по поводу возможного прыщика на шейке Пэрис Хилтон.
Я был озабочен и обеспокоен, ибо явно попал в трудное положение. Я посмотрел на часы – уже в третий раз после разговора с Лу – и попытался заснуть, но мешал монотонный гул турбореактивных двигателей, он словно насмехался надо мной. Я еще немного побарабанил пальцами по столику и попробовал думать о том, какого рода отношения могут существовать между Джо Де Мео и Виктором. Если они вообще существуют. Потом задумался о том, как бы мне увести у Де Мео эти двадцать пять миллионов. Потом занялся еще одной проблемой – как найти и убить Монику Чайлдерс, если конечно она уже не сыграла в ящик.
Раньше у меня никогда не возникло никаких затруднений при внимательном обдумывании своих дел. Но сейчас я заперт в этом антураже, и у меня ровным счетом ничего не получается. Нет, вы только подумайте – в этом антураже!.. Черт побери, кого я пытаюсь обмануть?! Нет, дело вовсе не в антураже. И я точно знал, в чем именно: даже если я занимался сексом с Лорин, или прощался с Джанин, или сидел один-одинешенек, подыхая от скуки, в роскошном салоне самолета, все мои мысли в конечном итоге обращались к Кэтлин. Было что-то заразное, крайне инфекционное в ее смехе, в ее обезоруживающей улыбке, что било меня прямо в сердце и заставляло с тоской думать о том, что могло бы между нами быть. Но все это уже позади – и, вероятно, ничего уже не исправить. Она совершенно правильно поступила, бросив меня, потому что, строго говоря, я ничем не лучше Кена Чапмена. Мы оба умудрились причинить ей боль, пусть каждый по-своему.
И, тем не менее, я не мог заставить себя не думать о ней.
Глава 32
– Папа, слава Богу, ты живой! Я так и знала, что с тобой все в порядке, но когда что-то такое случается, я ничего не могу с собой поделать, сразу начинаю беспокоиться!
Мы были в воздухе уже сорок пять минут, достаточно долго, чтобы почувствовать себя в безопасности и вставить аккумулятор обратно в телефон. Я все думал про того мальчика, которого спас из развалин, и про девочку, которая могла быть его сестрой, про ту, что не выжила. Это заставило меня переключиться на Кимберли, вспомнить, как она мне дорога.
– Папа? У тебя все в порядке?
И как мне повезло, что она у меня есть.
– Папа?
Кимберли не знает подробностей о моей работе, но Джанет за все эти годы многое ей рассказала. Так что моя дочь имеет общее представление об убийствах, которые я совершал, работая в ЦРУ, и знает, что моя нынешняя служба каким-то образом связана с контртеррористическими операциями. И все же я никогда до нынешнего момента не отдавал себе отчет, как я заставляю ее волноваться. Не осознавал, что всякий раз, когда где-то взрывается какая-то бомба или рушится какой-нибудь мост, она автоматически начинает думать, не ранен ли я при этом, не погиб ли.
– Я люблю тебя, Кимберли! – сказал я. – Прости, что заставил тебя беспокоиться.
– Ну, по крайней мере, на этот раз ты сам мне позвонил.
Я почувствовал себя виноватым. До сего момента я думал, что первой мне позвонит Джанет, и я ее тут же успокою, а уж потом поговорю с Кимберли. Моя дочь – человек цельный и уверенный в себе; я, кажется, давно уже привык считать ее матерью, а Джанет – ребенком.
– Я в полном порядке, – сказал я. – А как мама?
– Папа, я очень беспокоюсь! Эта бомба в отеле – это было нападение террористов? И теперь будет что-то еще?
Я посмотрел на цветной монитор, установленный на стенке салона. Он показывал нашу скорость, высоту и предполагаемое время прибытия. Мы шли с приличной скоростью. Если компьютер не врет, к полуночи мы с Куинном будем в Вирджинии.
– Нам пока что очень мало известно про этот взрыв, – сказал я ей. – Но я уверен, Департамент внутренней безопасности предпринимает все меры, чтобы не допустить повторения атаки.
Кимберли застонала.
– Господи, папа, ты говоришь точно так, как тот клоун из ФБР, что вещал на телевидении. Я же твоя дочь, ты не забыл? Ни за что не поверю, что ты мне в должной мере не доверяешь и не сообщаешь всех подробностей. Так что там было на самом деле?
Кимберли училась в старшем классе средней школы. Так что я ни под каким видом не мог сообщить ей никакую инсайдерскую информацию, которую она желала получить. Если она что-то расскажет друзьям, сплетни и слухи тотчас пойдут гулять по всей округе, и нехорошие парни вполне смогут отследить, откуда ветер дует, а это поставит ее жизнь и жизнь Джанет под угрозу. И поскольку я не мог такого допустить, то решил сменить тему разговора.
