Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
– Русский? – уточнила Маша и вдруг увидела, как напрягся прораб.
– Нет, – ответил он, отводя глаза. – Русских я редко беру на объект. У них нет права на работу.
– Послушайте. – Маша постаралась быть убедительной. – Я никому не скажу. Мне просто нужно его имя. Вот и все.
– Это не русский. – Збигнев осторожно высвободил свою тушу из-за стола. – Говорю же. Фламандец. Всегда был не в себе. А тут совсем двинулся. Развод у него. Все дела.
И, предвосхищая последующие вопросы, Збигнев торопливо пожал ей руку своей огромной лапищей и почти бегом вышел из ресторана.
Маша задумалась, передвигая по столу чашку с уже остывшим кислым кофе. Збигнев явно врал. И даже ясно почему. Боялся проверок из Министерства труда и налоговой. Брать нелегалов здесь было опаснее, чем в Москве. Что делать?
Впрочем, тут у Маши возникла одна идея, и за неимением прочих, более удачных, следовало ее опробовать.
Андрей
Андрей привычно, будто никуда и не уезжал, влился в московские пробки. Весь екатеринбургский эпизод хотелось выкинуть из головы – бездарная потеря времени и сил. Впрочем, попытался приободрить себя он, все-таки одну преступницу на чистую воду вывел, и красиво так, элегантно. Жаль, что свидетелем этой антрепризы стал уральский сержант, а не… А не Маша… Не о Маше, дурак, сейчас нужно думать, говорил себе он, а о работе. Тем более что думать о Маше – занятие бессмысленное, хотя они и продолжали, будто уже скорее из вежливости, а не по насущной необходимости, регулярно созваниваться. Вот и перед вылетом из Екатеринбурга он честно рассказал ей о своих бесславных сибирских приключениях. Но Маша была далеко и вся в европейской истории, искусстве да антиквариате. Он вздохнул: слишком далеко от колоний строгого режима, зэков, грязного снега и грязных же пироманских игр. Каждому свое в этой жизни. И потому, каким бы безрезультатным ни казалось его хождение по кругу в этом деле, необходимо снова открыть досье по шахматисту и искать новые зацепки, возможно, никак не связанные с покойным антикваром Гребневым. Да и с покойным Славиком не связанные. А в том, что Славик все ж таки оказался покойным, было что-то бодрящее, поскольку, судя по отзывам очевидцев и по трупам, которыми тот усеял свой жизненный путь, существом он был страшноватым. «Надо работать!» – уговаривал себя Андрей. Но на душе было тоскливо, и делать ничего не хотелось, хоть плачь.
Ближе к вечеру пришел Камышов и присел напротив – на бывший Машин стул – со значительным выражением на лице.
– Чего? – спросил Андрей, внутренне поморщившись. Что, трудно было выбрать какое другое место для своей тощей задницы?
– Есть новости. Но, блин, все еще больше запутывается.
– Валяй, – устало вздохнул Андрей. – Куда уж больше-то?
– Пока тебя не было, – зашептал, очевидно, для пущей таинственности рыжий лейтенант, – тебе на рабочий звонил шахматист, Вейерен – ну, тот, который типа дружбан нашего. Сгоревшего. Я как раз взял трубку.
– Ну и?
– Сказал, что вспомнил кое-что.
Андрей выразительно на него взглянул: мол, рожай давай! А Камышов понял и уже без драматических пауз продолжил:
– Погибшего Ван дер Пютена и Вейерена объединяли не только шахматы. Кроме шахматных затей, они вместе состояли на своеобразном интернет-ресурсе «Энигма».
– Что-нибудь порнографическое? – скучающе спросил Андрей.
Рыжий замотал головой: вовсе нет. Сайт интеллектуалов, вроде закрытого клуба для посвященных, любителей разгадывать разнообразные ребусы: от математических задач до исторических загадок. Андрей поднял на Камышова глаза: и чего?
– А того, – пояснил Камышов, – что пару месяцев назад кто-то зашел на их чат и предложил решить головоломку, заключенную в каких-то изразцах…
– А? – Андрей вытаращился на него и почувствовал, как гулко забилась толчками кровь, прилив к голове и застучав в висках.
– Так вот, тот, кто предложил загадку, был русским, представляешь? И наш Ван дер Пютен очень заинтересовался этой историей, предложил тому русскому выслать детали загадки…
– Что за изразцы? – медленно произнес Андрей, уже понимая, что таких совпадений не бывает.
– А фиг их знает, голландцев. Голландские, наверное. Ну так вот…
– Срочно… – прервал его Андрей, поднимаясь. – Мне срочно нужны данные с компьютера этого Пютена.
– Так они там, в Голландии, поди… – начал задумчиво Камышов.
– Срочно! – взревел Андрей, хлопнув ладонью по столу. – Пусть вышлют жесткий диск по почте, предупреди наших в айти-лаборатории. Мне нужно все, что как-то касается этого клуба. Пусть взломают сайт. Найди переводчика с голландского… – Он выдохнул и, глядя на застывшего в удивлении Камышова, рявкнул: – Бегом!
* * *
Через час они уже сидели в лаборатории с переводчицей: голландского не понадобилось – посетители сайта переговаривались по-английски. Но свободно в отделении языком никто не владел, кроме Маши. Только она была далеко, и от одной мысли о ней Андрея начинало снедать беспокойство: следовало ей позвонить, но он ждал хоть какой-то зацепки, хоть каких-то новостей по делу. От былой апатии не осталось и следа, Андрей бегал по Петровке как подстегнутый. За прошедший час айтишники по его просьбе не только получили разрешение на доступ к информации сайта «Энигма», но еще и через свой поисковик обнаружили все единицы текста, в которых встречалось слово «изразцы».
Переводчица быстро проглядывала текст с картинками на большом экране:
– Тут один неизвестный под ником Фаундер выложил пару фотографий с плиткой онлайн. Вот, посмотрите, одна – с мальчишками и волчком, другая – с мальчишками и удочками.
Андрей нетерпеливо поерзал на стуле: ну, удочки, ну, волчок. А дальше-то что? Переводчица, дама лет пятидесяти, высокая, в строгом сером костюме, похожая на удалившуюся от дел учительницу престижной спецшколы, покосилась на него с легкой опаской: это был ее первый опыт предоставления услуг Петровке, 38. Она попыталась перевести весь последующий обмен репликами как можно точнее. Но никакой ясности все равно не получилось.
Все участники клуба, демонстрируя познания в криптоанализе, решетке Кардано и таблице Виженера, высказывали разнообразные предположения. Андрей едва зубами не скрежетал от их высоколобого переливания из пустого в порожнее. Но терпел. Постепенно, впрочем, дискуссия завяла – умники перешли на другие ветки чата, где обсуждалось, чем «Трактат о шифрах» Габриэля де Левинды сильнее книги Симеоне де Крема 1401 года. Только спустя полгода на имя Фаундера пришло сообщение от дер Пютена. «У меня появились некие мысли, касаемые ваших изразцов. Но нужна дополнительная информация. Если вы готовы мне ее предоставить, пишите на мейл…» – далее следовал мейл шахматиста.
– Все? – спросил Андрей, глядя тяжелым взглядом на переводчицу.
– Все, – кивнула она чуть испуганно.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
