Он повел солдат вперед, прощупывая темноту обнаженным мечом. На востоке уже показалась сиреневая полоска: до рассвета оставалось не больше часа. Не самое подходящее время для задержки, тем более что силы и расположение противника неизвестны. Шагов через пятьдесят Марк уткнулся в ограду и с напускной храбростью перескочил через нее. Ему было приятно слышать ворчание и глухие удары, с которыми его люди перебирались через препятствие, но он все же зашипел на солдат, призывая их соблюдать тишину.
В десяти шагах от ограды Марк услышал слабый звук, какой-то шорох. Он немедля укрылся за щитом и вскинул меч на манер бойцов арены, готовясь нанести удар сверху. Щеки коснулось теплое дыхание, и Марк от неожиданности отскочил назад. От приглушенного мычания его сердце едва не выскочило из груди.
Солдаты рассмеялись. Один из них вышел вперед, чтобы лучше видеть.
— Скот, господин. Очень много скота.
Марк раздраженно засунул меч в ножны и подошел ближе. Животные толкались вокруг людей, надеясь, что их покормят. Напугавший Марка бык придвинулся к юноше и тыкался массивной мордой в его руку, как мастифф-переросток. Марку полегчало: в худшем случае бык затопчет его, если решит, что где-нибудь за спиной юноши скрывается еда. Таких животных балуют, кормят с рук лучшим кормом, чтобы они становились толще и лоснились. Вплоть до того дня, когда за ними явится офицер, ведающий закупками продовольствия. За ними присматривали дети и, как это часто бывает, приручали и превращали в домашних любимцев. Марк вздохнул, подумав, как солдаты, большинство из которых выросли на местных фермах по обе стороны от Вала, воспримут его единственно возможный приказ.
— Ладно, фермерский сынок, похоже, ты им понравился. Прикинь примерное число и доложи мне, сколько их здесь. Ты, посвети мне. Ты, сходи за оптионом и приведи его сюда, быстро!
Дубн появился, когда подсчет был завершен. На темном поле стояло около пятидесяти голов скота. Бритт погладил бороду.
— Я оставил две палатки охранять ферму. Вражеский отряд, должно быть, сторожил стадо, услышал шум и бросился на нас. На ферме есть мука, хватит на тысячи буханок, в стенах большие очаги. Есть дрова, сосновая смола, много горшков и шесты для факелов. Пятидесяти быков хватит, чтобы накормить тысячу человек. Это склад снабжения, и он ждет отряда не меньше легиона…
Он грустно посмотрел на животных, от дыхания которых поднимался пар. Марк согласно кивнул. Но где же враг? На расстоянии марша, голодный и рассчитывающий на эти запасы, прежде чем двинуться к Валу? Или же склад оставлен на случай непредвиденных обстоятельств?
— Сколько там горшков смолы?
— Достаточно.
— Хорошо, тогда давай покончим с этим.
Оптион кивнул и печально покачал головой:
— Война подкидывает неприятные задачи… — Он повернулся к солдатам. — Нечетные палатки, принести дрова из сарая. Три ходки каждая, все дрова сюда. Четные номера, ко мне.
Бойню организовали с жестоким рационализмом. Выросшие на фермах солдаты неохотно выводили быков с пастбища и передавали группе более стойких мужчин. Те мягко похлопывали животных, успокаивали их и осторожно загоняли в свои ряды. Дубн и двое солдат постарше, один из которых в юности был учеником мясника, после первого забитого животного стали похожи на кровавых призраков. Они тоже успокаивали быков, ласково говорили с ними, а потом отправляли на тот свет быстрым ударом длинного ножа под нижнюю челюсть. Солдаты оттаскивали свежие туши на веревках, взятых с фермы, и складывали в кучу, вокруг которой уложили дрова. Вскоре все покрылись кровью, которая пропитывала кожу и забивалась под ногти.
Солдат, который первым подошел к стаду, а потом гладил быков, пересчитывая их, отвернулся и заплакал. К удивлению Марка, товарищи солдата держались от него на почтительном расстоянии, пока мужчина не вытер глаза. Даже Дубн положил окровавленную руку на плечо бедняги и сказал несколько ободряющих слов. Вскоре Марк, устав от запаха крови, вернулся к хозяйственным постройкам и обнаружил там римлянку. Женщина сидела молча, баюкая на коленях голову мертвого солдата; ее охранники сидели на корточках рядом. Она взглянула на Марка, на грязном лице виднелись полоски от слез.
— Он пришел в сознание на несколько минут. Просил Бригантию принять его душу…
Женщина тихонько шмыгнула носом.
— Спасибо, что вы остались с ним.
Она встала и бережно уложила голову убитого на его щит.
— Центурион?
— Валерий Аквила.
Он ответил автоматически, слова повисли между ними. При свете первых лучей солнца Марк увидел, как женщина с интересом подняла брови.
— В детстве я часто слышала это имя. Ваша семья — большая сила в Риме.
— Похоже, госпожа, уже нет. Вы уроженка Рима?
— Да. Когда мне исполнилось тринадцать, отец получил назначение у Вала. Как же вышло, что сын такого известного рода стал офицером ауксилиев, а не выбрал службу в легионе?
Ее голос замер, когда она почувствовала реакцию Марка. Он нагнулся и прошептал ей на ухо:
— Буду признателен, если мы не станем обсуждать мое происхождение до тех пор, пока не найдем места для откровенного разговора…
— Понимаю. Но я…
К ним подбежал солдат, его доспехи покрывала корка крови. Он уважительно отсалютовал, поглядывая при этом на женщину.
— Центурион, оптион сказал передать вам, что бойня закончена. Мы готовы сжечь их.
В глазах женщины вспыхнул гнев, его пламя обожгло Марка.
— Только не скот. Скажите мне, что он говорит не о скоте!
Он с каменным лицом направился обратно на холм, женщина бежала рядом. Когда она увидела груду туш, полускрытую туманом, гнев вспыхнул снова. Она повернулся к Марку с рычанием, от которого отшатнулись ближайшие к ней солдаты; ее вид будил давние воспоминания о разгневанных матерях.
— Мерзавцы! Каждый бык — это жизнь или смерть фермерской семьи, а вы забили их и даже не задумались.
Прежде чем Антенох успел оскорбиться, Дубн шагнул между ним и женщиной.
— Этот скот отобрали или купили у фермеров, чтобы накормить варварский отряд. В любом случае мы лишили врага пропитания.
Он отвернулся, взял факел у одного из солдат и с грустью посмотрел на это зрелище.
— Выливайте смолу!
Мужчины подняли тяжелые горшки, вытащили затычки и принялись поливать туши животных липкой и вязкой жидкостью. Когда смола закончилась, солдаты взяли новые горшки; вскоре повсюду распространился едкий запах. Солдаты выливали и выливали смолу, пока от испарений у Марка не начали слезиться глаза. Дубн подошел к ближайшей туше, быстро пробормотал молитву себе под нос и опустил факел на мокрую шкуру. Прежде чем вспыхнуть, смола долго дымила, но вскоре пламя побежало по всей груде. Острый запах горящей шерсти раздражал обоняние, но солдаты Девятой в благоговейной тишине смотрели на уничтожение такого огромного богатства. На смену туману пришел дым от костра, солдаты начали кашлять и закрывать лица пропотевшим тряпьем. Центурия еще несколько минут смотрела на разрастающееся пламя; каждый солдат вознаградил себя за усилия, хлебнув пива из кувшинов, найденных на ферме. Строгий Циклоп отвечал за то, чтобы никто не выпил больше разумного среди недружественных земель. Как только все получили свою долю, а некоторые были отправлены обратно возмущенным хранителем пива, Марк вышел из задумчивости.
