Джил, определенно, уже выдыхалась, я такое и раньше видела, но еще не понимала, что с ней происходит. Она грубила и срывалась. Думаю, такое может случиться с каждым, но было неприятно и неловко наблюдать за ней, и порой ее поведение действовало мне на нервы.
Вообще-то девочки хамят клиентам постоянно, и если уж на то пошло, то клиенты тоже за словом в карман не лезут. Но когда девочки начинают грубить мне, то я подвожу черту. И не важно, насколько они мне нужны, я все равно им нужнее. Может, в Бостоне и полно других агентств, но и поток хорошеньких девушек никогда не прекращается, потому что каждый год в августе армия первокурсниц приезжает в город, где жизнь никак нельзя назвать дешевой.
Ну, справедливости ради замечу, в случае с Джил, перед тем как подвести эту самую черту, я заработала на ней кучу денег.
— Привет, Джил. Это Персик. Есть работа.
— Кто? — Громкий зевок на другом конце провода.
— Генри Рамирес. Он живет в Бэк-Бэй. Постоянный клиент. Ты должна приехать к нему к восьми.
— А больше никого нет? Не хочется одеваться и прихорашиваться ради одного клиента.
— Пустяки, — твердо сказала я, поразившись ее эгоизму. Не говоря уж о грубости. — Я больше тебя вообще не собираюсь ни к кому отправлять. Не могу себе позволить такую роскошь.
Резкий возмущенный вдох.
— Поверить не могу, что ты меня выгоняешь! После того, сколько я тебе денег принесла!
Я подумала о жалобах клиентов, недовольстве и всех неприятностях, которые мне доставила эта девочка.
— Деньги не стоят моих нервов, Джил. Тебе придется попробовать устроиться в другое агентство.
— Всенепременно!
Джил с силой бросила трубку. Она не привыкла, чтобы ей говорили «нет», и я обрадовалась, что мне выпал случай познакомить ее с новыми ощущениями.
Но одной грубостью дело не ограничилось. Хуже всего то, что Джил переманила у меня Синтию, моего лучшего водителя. Дело в том, что хорошие водители на вес золота, но с ними не всегда просто ужиться. Работа эта не совсем нормальная, а значит, и выполнять ее могут только специфические люди. Я не решаюсь использовать слово «странные», хотя оно вертится на кончике языка.
Во-первых, вы проводите время, развозя туда-сюда красивых девушек, но они поглощены собой. При этом многие сидят на наркотиках. Многие не видят ничего плохого в том, чтобы попросить вас смотаться куда-то по их делам или оказать им какую-то услугу. Да, время от времени кто-то из девочек решит дать вам прибавку в виде случайного минета, но в основном это не снимает тех проблем, которые эта самая девочка вам доставляет.
Во-вторых, зарплата. Люди из того, другого, Настоящего Мира, как я выяснила, ожидают постоянного хорошего и стабильного заработка даже при неполной занятости, но в нашем мире так не получается. В первую ночь водитель может заработать тридцать долларов, а на следующую — сто пятьдесят. Сумма в основном зависит от расстояния, и я стараюсь, чтобы клиент оплачивал хотя бы часть перевозки, чтобы расходы не ложились полностью на девочку. Как мне кажется, я добилась относительного успеха, но день на день не приходится.
Работа у водителя просто ужасная. На тебя постоянно давят, чтобы ты приехал быстрее. Порой приходится по нескольку часов маяться от безделья. Вдобавок попадаются клиенты, которые пытаются сыграть с девочками в интеллектуальные игры и дают им неправильные координаты. Многие клиенты живут в тихих пригородах, где соседи могут вызвать полицию, увидев, что поблизости припаркована подозрительная машина, поэтому зачастую водителям приходится проявлять чудеса изобретательности, чтобы убить где-то тот час, который девочка проводит с клиентом.
И наконец, у вас возникает странное ощущение, когда вы высаживаете девочку, которая вот-вот займется сексом с каким-то мужиком, а потом забираете ее после секса. Я хочу сказать, о каких светских беседах здесь может идти речь? Уверена, что ответа на этот вопрос вы не найдете даже у Эмили Пост.
Ну хорошо хоть вообще есть водители. А то, например, у меня работали матери-одиночки, которые ездили на вызов с малолетними детьми на заднем сиденье или убегали посреди вызова, поскольку няня послала им на пейджер срочное сообщение.
Думаю, я стала иначе относиться к женщинам с детьми, когда сама стала мамой.
Глава двадцать шестая
Никогда не думала, что на свете есть женщины, называющие себя Маффи.
Не поймите меня неправильно. Я выросла в самом снобистском и элитарном доме, какой вы только можете себе представить. Мы придумали множество разных способов сказать или показать, что мы лучше всех в этом мире. Но мы только ассоциировались с правыми взглядами, а на самом деле оставались такими же сексистами и расистами, как наши предки, просто в нашем случае это проявлялось иначе. В высшем свете Чарлстона, штат Южная Каролина, не было прогрессивных и уж тем более добрых людей.
Но мне удалось закончить дорогущую частную школу и впервые выйти в свет, не встретив ни одного человека с именем Маффи.
Добавлю, что мы, южанки, без особого энтузиазма относились к колледжу. Мы не хотели пройти практику в каком-нибудь глянцевом журнале, чтобы продемонстрировать, что в первую очередь думаем о карьере, а не о браке, который обеспечил бы наше будущее. Чаще мы сразу выскакивали замуж.
Маффи выполнила все необходимые ритуалы для вступления в университетский женский клуб, а потом решила, наплевав на советы окружающих, остаться в Бостоне и найти себе работу. Она хотела заниматься банковским делом, поскольку эта стезя пользовалась большим уважением среди мужской половины ее семьи. Маффи хотелось вступить на нее самой, и это было просто неслыханной наглостью в тех кругах, откуда она происходила.
Единственная проблема — на зарплату начинающего сотрудника банка невозможно было оплачивать счета. По крайней мере, счета Маффи. За то, что ее лошадь содержалась в конюшне в Гамильтоне, за туфли от Альдо, купленные на Ньюбери-стрит, за обязательные костюмы и платья от Донны Коран и Анны Молинари и такие же обязательные появления на благотворительных вечерах и балах, не говоря уже о просторной квартире в Бикон-Хилл. Маффи собиралась обратиться за помощью к папе. Она всю свою жизнь просила у него денег и уже устала ходить с протянутой рукой, поэтому вместо этого позвонила мне.
Однажды она показала мне фотографию своей семьи. Картинка напоминала неформальный вариант фамильного гнезда Кеннеди Хианнис-Хилл. Все действующие лица улыбались под заходящим солнцем Коннектикута. Солнечные лучи разбегались по огромной изумрудной лужайке, должно быть подстриженной маникюрными ножницами, настолько она идеальна. Мама Маффи демонстрировала, как будет выглядеть сама Маффи через двадцать лет плюс-минус две подтяжки: решительная, веселая, прическа — волосок к волоску. Наверное, она организовывала множество благотворительных мероприятий в поддержку бедных, о которых имела весьма абстрактные представления. Отец Маффи широко улыбался, показывая свои владения, небольшой животик и второй подбородок добавляли ему солидности. Ее брат Гаррисон (его так назвали, следуя идиотской традиции англосаксонских протестантов давать сыновьям первые имена, которые могут быть и фамилией) в тот момент ходил в школу, но готовился поступать в Принстон и в дальнейшем занять папино кресло в совете директоров. Маффи и ее сестренка Кэрри, гибкие, загорелые, с горделивыми осанками. Образец семьи, к которому стремится любой житель провинции.
