Но Роланд не ждет от меня ответа, он продолжает после небольшой паузы:
— Я так несчастлив, — признается он, — брак уже давно не приносит ни малейшего удовлетворения. И поэтому в один прекрасный день я решил, что буду мстить всем женщинам без исключения. Ты была не единственной, кого я так допекал. Тогда на Майорке мне было ужасно плохо, ты помнишь ту поездку? — Да разве такое забывается? Потом Роланда уже не остановить: — Ты была такая милая, когда забралась в лодку, а твои карие глаза! И когда не решалась перелезть через перекладину, боясь свалиться в воду! Теперь я могу тебе сказать: тогда я влюбился в тебя без памяти! — Не верю своим ушам. Но это еще не все: — Когда я нашел тебя на острове, я подумал, что это небеса посылают мне тебя. Я ведь после той нашей первой встречи дал себе обещание, что непременно изменю свою жизнь, если увижу тебя еще раз. Но тогда я опять не смог этого сделать, так меня все бесило, эта моя жизнь и вообще, поэтому я по-прежнему подло с тобой обращался. А еще я ужасно ревновал тебя к твоему другу. С тобой такое бывает? Ты хочешь быть любезной, а вместо этого получается все наоборот?
Нет, со мной такого не бывает. Я испытываю неловкость, вообще в таком положении чувствуешь себя как-то не в своей тарелке.
— Каролин, ты чудо! Я так сильно в тебя влюблен. Мне безумно жаль, что я так мучил тебя. Пожалуйста, скажи, что ты меня прощаешь!
Я не могу сказать ни слова. Еще никогда не оказывалась в такой ситуации. Роланд сидит рядом, смотрит на бокал вина. Он такой привлекательный. Черные волосы и слегка посеребренные сединой виски, правда, очень красивый. Чего я, собственно, хочу? Что я здесь вообще делаю? У меня ведь есть Мариус. Или нет. Он так до сих пор и не звонит. Кажется, его не особо расстраивает, что я сейчас с другим. Признаюсь, я, конечно, сама упрямая, но как он себя ведет — это тоже не дело. Мне сразу становится понятно, что я точно не знаю, люблю я его или нет. Дело в том, что Мариус никогда не говорил мне таких приятных вещей, как Роланд. Даже в лучшие времена между мной и Мариусом не было такой духовной близости. А сейчас тем более. Я на его месте выслушала бы объяснения, а не рубила сплеча.
Я делаю еще один глоток и снова смотрю на Роланда, а он на меня. В свете свечи его темно-зеленые глаза кажутся еще красивее. И руки тоже. Я сразу влюбляюсь. Мы расплачиваемся и идем в порт. Какая красота! Весь город в огнях! Невероятная романтика! Мы подходим к воде и любуемся красивым видом. Роланд кладет руку мне на плечо. Он как раз на две головы выше меня. Это добрый знак. У дезодоранта, которым он пользуется, очень приятный запах. Должно быть, это «Сафари» фирмы «Ральф Лорен».
— Я так хочу снова быть счастливым, — тихо говорит Роланд. Потом он целует меня.
Никогда не забуду этого первого поцелуя. Никогда не забуду его мягкие губы и это счастье, которое я чувствовала каждой клеточкой. И его немного колючие щеки, потому что последний раз он брился прошлым утром. Вода переливается в лучах луны. Впереди — залитая светом дорогая яхта «Леди Мора». Запах морской воды, запах отпуска и окрыляющего счастья.
Мы садимся на один из камней, и Роланд рассказывает о своем браке. Конечно, лучше всегда выслушать обе стороны, но то, что я узнаю от Роланда, просто ужасно. Думаю, ему действительно нелегко. Жена вечно чем-то недовольна, постоянно в депрессии, хотя для этого нет никакого повода, напрочь лишена чувства юмора.
— Я боюсь, наступления выходных, — рассказывает Роланд, — в пятницу специально засиживаюсь на работе, не хочу сразу идти домой. Чем возвращаться туда, так лучше сразу повеситься. В понедельник утром я всегда прихожу в офис усталый и измотанный.
Ночь проходит в разговорах. В одном баре мы покупаем белого вина, кстати, стаканы мы уносим с собой, потом сидим на молу и с восхищением смотрим на воду. Роланд говорит:
— Я хочу быть с тобой!
— Но мы ведь совсем не знаем друг друга, — говорю я. Нельзя, же совсем терять голову. Но признаюсь, я еще, ни к одному человеку не питала таких глубоких чувств. Сама не понимаю, что со мной происходит. Мариус так далеко.
Роланд кладет руку мне на талию.
— Пойдем в клуб, — говорит он, — уже светает.
Мы не ложимся спать, просто мы очень взволнованы и влюблены. Так сильно влюблены, что даже не можем думать о сексе. Мы говорим, говорим и говорим. Если бы кто-нибудь еще пару дней назад сказал мне, что я буду доверять господину Дункелю самые сокровенные мысли, я бы сочла его невменяемым. Говорить с ним — это такое счастье. Я вдруг даже начинаю проявлять интерес к парусному спорту, и он с удовольствием посвящает меня во все подробности своего любимого дела. Я даже узнаю, что такое шкот и как к нему крепится генуэзский парус. Еще я поняла, где у корабля киль (это основание судна), где бушприт (но я, к сожалению, тут же забыла, что это такое) и зачем нужны кранцы (они похожи на резиновые мячи, которые прикрепляются к бортовому лееру, чтобы, причаливая, не задеть другое судно). Меня так окрыляют эти знания, что я готова не медля ни секунды отправиться с Роландом в море. Несколько лет назад я прочитала книгу «В кругосветное путешествие на всех парусах!», и мне тогда еще безумно понравилось, что герой и его девушка решили плыть туда, куда им укажет ветер. Только вот потом, кажется, у них там что-то не сложилось, но я даже не хочу сейчас об этом думать.
Следующие дни — просто рай на земле. Мы часто выходим в море и «смотрим на все совсем другими глазами, это не автомобиль напрокат взять!» (так было написано в одном рекламном проспекте). И говорим о разных приятных вещах, в том числе о том, как нам жить дальше.
— Ты можешь переехать ко мне в Гамбург? — спрашивает Роланд уже в сотый раз. Собственно, я, конечно, могла бы переехать в Гамбург. Из Берлина в Гамбург даже быстрее. — Тогда давай не будем оттягивать, — решает Роланд, — зачем ждать? Я хочу всегда быть с тобой!
Да, и я с ним тоже. Могу я хоть раз в жизни побыть безрассудной и принять поспешное решение, не думая о завтрашнем дне. Голос моего разума говорит, что я всегда так и делаю, но я лучше притворюсь, что ничего не слышала.
Потом наступает последний день нашего отпуска. Мы сидим в какой-то прострации, прижавшись, друг к другу и надеясь, что этот день не закончится никогда. Но так не бывает, вечером я полечу во Франкфурт, а Роланд в Гамбург. В аэропорту мы выпиваем по джин-тонику, лучше я не буду ничего говорить, а то еще расплачусь. Сначала самолет у Роланда. Мы обнимаемся. Как все трагично! У меня какое-то мрачное предчувствие.
Роланд улетел, и я ощущаю страшную пустоту. Я плачу и просто не могу остановиться.
17.
Геро встречает меня в аэропорту. Мы выходим на улицу, и я снова начинаю рыдать.
— О господи! — говорит Геро, которого ужасно смущают мои слезы. — Ну, что с тобой, солнце? Поехали сначала домой!
Тут я вспоминаю, что у меня больше нет дома. Хотя мне и сейчас ужасно грустно, что Роланд не со мной, я снова думаю о Мариусе.
— От Мариуса есть новости? — спрашиваю я Геро.
