– Кстати, я и вернулся-то в Ирландию только потому, что не мог просить тебя стать моей женой.
– И что-то изменилось?
– Изменилось. Год назад Бриония ушла от меня. Встретила человека, который был к ней внимательнее, чем я, что было нетрудно.
– Боже мой, – вздохнула Мэйзи. – Ну почему у меня такая запутанная жизнь?
Патрик улыбнулся:
– Прости, если снова вторгся, но теперь я так просто не сдамся, пока сохранится хоть призрачный шанс.
Он потянулся через стол и взял ее руку. Мгновением позже прибыл официант, тревожно взглянувший на тарелки с нетронутой и уже остывшей едой.
– Все хорошо, сэр? – спросил он.
– Нет, – ответила Мэйзи. – Не хорошо.
* * *
Мэйзи лежала без сна и думала о двух своих мужчинах. Майк, такой надежный, такой добрый, который, она это знала, будет предан ей до последнего вздоха, – и Патрик, такой заводной и чуткий, с каким не придется скучать. Она решала то так, то этак, и времени было мало, что нисколько не помогало.
За завтраком Мэйзи спросила у матери, за кого бы из двух она пошла, и та ответила не задумываясь:
– За Майка. Он в перспективе куда надежнее, а замужество – это надолго. В любом случае, – добавила она, – я никогда не верила ирландцам.
Мэйзи обдумала слова матери и собралась задать второй вопрос, когда притопал Стэн. Покончив с овсянкой, он вторгся в ее мысли:
– Ты разве не сегодня идешь к банкиру?
Мэйзи не ответила.
– Я так и думал. Просто напоминаю, чтобы сразу шла домой с моей соткой. Иначе, девонька, я сам пойду тебя искать.
* * *
– Очень рад снова видеть вас, мадам, – произнес мистер Прендергаст, усаживая Мэйзи в кресло в начале пятого пополудни. Он подождал, пока Мэйзи устроится, и отважился поинтересоваться: – Успели ли вы подумать над щедрым предложением моего клиента?
Мэйзи улыбнулась. Мистер Прендергаст одним словом выдал, о чьих интересах он пекся.
– Разумеется, – ответила Мэйзи. – И буду очень признательна, если вы передадите вашему клиенту, что я хочу четыреста и не уступлю ни пенса.
Мистер Прендергаст разинул рот.
– И поскольку не исключено, что в конце месяца я уеду из Бристоля, будьте добры передать вашему клиенту, что мое щедрое предложение останется в силе всего неделю.
Рот мистера Прендергаста захлопнулся.
– Я постараюсь заглянуть на следующей неделе в это же время, мистер Прендергаст, и вы сообщите о решении вашего клиента, – Мэйзи поднялась с кресла и сладко улыбнулась управляющему, прежде чем добавить: – Желаю вам приятного уик-энда, мистер Прендергаст.
* * *
Мэйзи было нелегко сосредоточиться на словах мистера Холкомба, и не только потому, что в средней группе было труднее, чем в начинающей, откуда она уже жалела, что ушла. Она тянула руку чаще с целью задать вопрос, чем ответить.
Энтузиазм Арнольда был заразителен: он обладал даром заставить всех ощутить себя равными и даже незначительное участие казалось важным.
После двадцатиминутного повторения того, что он называл основами, учитель велел перейти к семьдесят второй странице романа «Маленькие женщины». Цифры давались Мэйзи легко, и она быстро долистала книгу до нужной страницы. Затем он попросил женщину из третьего ряда встать и прочитать первый абзац, а остальные должны были следить за каждым словом. Мэйзи поставила палец в начало страницы и постаралась угнаться, но вскоре потеряла текст.
Когда учитель спросил пожилого мужчину в переднем ряду прочесть тот же отрывок вторично, Мэйзи сумела опознать некоторые слова, но мысленно умоляла Арнольда не вызывать ее следующей. Она не сдержала вздоха облегчения, когда на третье чтение подняли кого-то другого. И вот чтец сел, и Мэйзи пригнула голову, но это ее не спасло.
– И наконец, я прошу миссис Клифтон встать и еще раз прочитать отрывок.
Мэйзи неуверенно поднялась и попыталась сосредоточиться. Она пересказала текст почти слово в слово, даже не взглянув на страницу, благо ей много лет приходилось запоминать длинные, сложные заказы.
Мистер Холкомб тепло улыбнулся ей, когда она села на место.
– Какая замечательная у вас память, миссис Клифтон! – Никто другой, казалось, не понял смысла его слов. – А сейчас давайте обсудим некоторые выражения из этого отрывка. Во второй строке, например, вы видите слово «betrothal»,[27]слово устаревшее. Кто назовет современный синоним?
Взметнулось несколько рук, и Мэйзи была бы среди готовых ответить, не услышь она знакомые тяжелые шаги, приближавшиеся к аудитории.
– Мисс Уилсон?
– Свадьба, – сказала мисс Уилсон.
В этот момент дверь резко распахнулась и вошел брат Мэйзи. Он остановился перед доской, сверля глазами всех подряд.
– Могу я чем-нибудь помочь вам? – учтиво спросил мистер Холкомб.
– Нет, – ответил Стэн. – Я пришел забрать то, что по праву принадлежит мне, так что держите язык за зубами, учитель, от греха подальше, и занимайтесь своим делом. – Его глаза отыскали Мэйзи.
Мэйзи собиралась сказать ему за завтраком, что впереди еще неделя, пока мистер Прендергаст выяснит, принял ли ценный клиент ее встречное предложение. Но Стэн целенаправленно устремился к ней, и Мэйзи поняла, что ей не удастся убедить брата в том, что денег у нее нет.
– Где мои деньги? – спросил он еще издалека.
– Я пока не получила, – ответила Мэйзи. – Тебе придется подождать еще неделю.
– Черта с два, – возразил Стэн, схватил ее за волосы и потянул, закричавшую, из-за парты. Пока он тащил ее к двери, весь класс сидел как завороженный. На пути у него встал только один человек.
– Прочь с дороги, учитель.
– Отпустите сестру, мистер Танкок, если не хотите бо́льших неприятностей, чем уже заработали.
– От тебя? Где твоя армия? – рассмеялся Стэн. – Если не отвянешь, дружище, я вобью тебе зубы в глотку, и видок, обещаю, будет еще тот.
Стэн не заметил движения и, когда получил удар в солнечное сплетение, сломался пополам, а потому ему было простительно пропустить и второй, в подбородок. От третьего он рухнул, как подрубленный дуб.
Стэн лежал на полу, прижав руки к животу в ожидании пинка. Учитель навис над ним и ждал, когда он придет в себя. Наконец это произошло, и Стэн, шатаясь, поднялся на ноги. Не сводя глаз с учителя, он медленно попятился к двери. Решив, что отошел на безопасное расстояние, он оглянулся на Мэйзи, все еще лежавшую на полу калачиком и тихо всхлипывавшую.
– Без денег, крошка, домой лучше не приходи, если жизнь дорога, – прорычал он и, не говоря больше ни слова, выскочил в коридор.
