Что-то странное происходило с ней. Ее тело словно устремилось к какой-то безымянной цели, и сознание старалось не отстать от него. Саммер с трудом расслышала свой голос, доносящийся словно издалека, – она выкрикивала имя Джеймса.
– Джейми... Джейми, пожалуйста...
Его обжигающие толчки стали быстрее и интенсивнее, и, наконец, он со стоном подался вперед. Его рубашка каким-то образом расстегнулась, и теперь Саммер ощущала прикосновение ткани и жемчужных пуговиц к своей разгоряченной коже, а ее соски упирались в тугие мышцы его груди, лишь увеличивая ее напряжение.
– Еще чуть-чуть, детка, – хрипло пробормотал Джеймс, когда Саммер выгнулась под ним, крепче сжимая объятия. Обхватив за бедра, Джеймс приподнял ее и вошел в нее с такой силой, что Саммер не смогла подавить громкий, полный муки крик.
Это было не то рыдание, не то возглас облегчения, и тут же она услышала вырвавшийся из груди виконта стон удовольствия, потонувший в ее крике. Тело ее любовника сжалось и застыло, когда он взорвался внутри ее, а потом обмякло, и Джеймс, медленно опустившись на локти, уткнулся лицом в ложбинку на шее Саммер.
– О Господи, ты такая чудесная, – тихо произнес он. Его дыхание щекотало ее ухо, приподнимая влажные светлые локоны, выбившиеся из прически.
Саммер, лежа на своих растрепавшихся волосах, не могла повернуть голову и посмотреть на виконта, поэтому она глядела вверх на светло-голубой парчовый полог его кровати, сдавшись на милость охватившего ее удовлетворения, от которого тело стало мягким и безвольным, а глаза слипались. Веки ее отяжелели, и она сквозь сон почувствовала, как Джеймс снял с себя одежду, а потом вернулся в постель и лег рядом.
За окном сгущались сумерки, и тени в комнате стали глубже. Вскоре тусклый сноп солнечных лучей превратился в тонкую полоску, наполненную порхающими пылинками. В доме царила тишина, лишь изредка нарушаемая приглушенными звуками. Казалось, время, заснув, повисло в воздухе.
На огромную кровать, скрытую под балдахином, падала тень. Джеймс крепко обнимал Саммер, уютно прижавшуюся к нему спиной. Он ощущал ее мягкие бархатистые ягодицы, касающиеся его паха, и, уткнувшись лицом в ее плечо, вдыхал аромат ее тела и белокурых шелковистых волос, щекотавших ему нос.
Услышав сонный протест Саммер, Джеймс осторожно зашевелился и улыбнулся. Она так уютно расположилась в его объятиях, мягкая, теплая... Виконт почти уже забыл, как это чудесно – держать в своих объятиях женщину, утомленную и довольную после занятий любовью.
Он натянул повыше одеяло, которое лишь наполовину прикрывало Саммер, оставляя обнаженными ее молочного цвета груди. Нежно взяв одну из них в ладонь, он погладил ее сосок и тут же напрягся. Но Саммер не проснулась, а лишь беспокойно заерзала.
Проведя ладонью по спине и бедру Саммер, Джеймс просунул пальцы между ее скрещенных ног и осторожно раздвинул их. На нежной, цвета слоновой кости коже все еще виднелись пятна крови – свидетельство ее невинности.
Опустившись на подушки, Джеймс внезапно ощутил сожаление. Он не должен был делать этого с ней, несмотря на то, что она спровоцировала его. Саммер была девственницей, а он лишил ее этого преимущества. Дьявол! Все было бы намного проще, если бы она действительно была любовницей неизвестного ему капитана, как заявила в самом начале. Тогда Джеймса не мучили бы угрызения совести. И все же по какой-то непонятной причине он чувствовал острую необходимость защищать эту девушку.
Виконт снова мысленно выругался. Что-то недовольно бормоча, он свесил ноги с кровати, встал и быстро пересек комнату. Вернувшись, он сел на кровать рядом с Саммер, и перина прогнулась под его тяжестью. Девушка слегка пошевелилась и недовольно застонала. Джеймс опустил полотенце в таз с водой, который принес с собой. Вода была холодной, и, когда мокрое полотенце коснулось бедер Саммер, та испуганно охнула и приподнялась.
– О! Что ты...
– Хочу вымыть тебя, дорогая. – Наблюдая за ней из-под пушистых ресниц, Джеймс заметил, как она залилась краской.
Саммер вновь опустилась на кровать и закрыла лицо руками. Она лежала неподвижно все время, пока виконт обтирал ее влажным полотенцем.
Подобное действо доставляло ему необычайное удовольствие. Конечно, ведь не его обтирали холодной водой. Гладкая кожа девушки покрылась мурашками. Она еле заметно задрожала, и Джеймс с интересом заметил, как затвердели от холода ее соски.
Он провел кончиком пальца по одному из них, и Саммер открыла глаза. Она не сказала ни слова, но ее губы сжались в тонкую линию, которая означала недовольство, поэтому Джеймс тут же одарил ее своей самой очаровательной улыбкой и ласково произнес:
– Извини, впредь буду осторожнее...
К тому времени как Джеймс закончил обтирать девушку бедра, живот, грудь, – его возбуждение достигло наивысшей точки, а поскольку он был обнажен, это тотчас стало заметно. Саммер вспыхнула и отвела взгляд, но потом снова посмотрела на него.
Сев на кровати, она произнесла слегка дрожащим голосом:
– Можно... можно я дотронусь до тебя? Джеймс глубоко вдохнул.
– Конечно, детка. Если тебе хочется.
Медленно и с опаской протянув руку, Саммер кончиками пальцев дотронулась до затвердевшей плоти. Джеймс с трудом подавил стон и попытался сосредоточить внимание на последних лучах солнца, отбрасывающих на ковер неровные пятна. А потом его плоть оказалась в теплой мягкой ладони, и когда пальцы Саммер нежно погладили ее, он ощутил бешеную пульсацию. Немного сконфуженный, Джеймс сидел, не произнося ни слова, пока Саммер изучала его. Это была сладкая пытка. Мышцы на его животе невольно подрагивали, а дыхание стало быстрым и прерывистым.
– Ты пытаешься укротить дракона. Хочешь, покажу, на что он способен? – словно издалека, услышал он собственный голос.
Саммер с неохотой перевела взгляд на его лицо.
– Даже представить себе не могла, что мужчина устроен подобным образом, – произнесла она каким-то странным голосом, и смущение Джеймса слегка улеглось. – Но мне всегда было это интересно. Иногда, когда ты обнимал меня, я ничего не ощущала, а иногда что-то твердое упиралось мне в живот. Теперь я понимаю, что это было. А я думала, у тебя какая-то неизвестная болезнь.
Джеймс не выдержал и рассмеялся.
– О детка, – протянул он, когда Саммер обиженно вскинула брови, – не злись на меня. Просто ты выглядела такой удовлетворенной, когда наконец раскрыла тайну...
– Думаю, так оно и есть, – произнесла она и улыбнулась. – Ты просто не представляешь, как это – оказаться в подобной ситуации, совершенно ничего о ней не зная. Ведь мне никто ничего не рассказывал. И почему мужчины всегда лучше осведомлены о таких вещах, чем женщины?
Не собираясь вступать с ней в дискуссию, виконт просто ответил:
– Видишь ли, большинство родителей считают, что так правильно. С моими сестрами дело обстоит точно так же.
