Чего, например? — спросил Джон, глядя в ее глаза.
Я не замечала ее любви к себе, не понимала, что у нее просто не хватало на меня времени!
Это происходит со многими родителями.
Я знаю. Но когда я была маленькой, я этого не понимала, поэтому сердилась и обвиняла ее во всем, чего мне не хватало в жизни. — Ее голос упал. — Но я была виновата в том, что у нас не было семьи. У нас не сложились близкие отношения. Я стремилась к независимости и богатству, которых никогда не было у матери. Я считала это панацеей от всех бед и сносила всех и все, что мне мешало на моем пути! Я считала, что работа заполнит мою жизнь, что, став деловой и успешной, стану счастливой! Но это не так!
Почему?
Потому... — Нина беспомощно искала слова. — Это только не...
Почему?
Потому... — Нина не находила слов, чтобы выразить свои чувства, а они были настолько сильными, настолько важными, настолько пугающими. — Это не одно и то же.
Вы о чем?
О том, чтобы быть с людьми.
Быть?
Жить с людьми.
В смысле сожительствовать?
Любить людей.
Джон молчал. Его янтарные глаза потемнели, во взгляде появилась тревога.
Вы влюблены? — тихо спросил он.
Глядя на него своими большими глазами, она кивнула.
В меня?
Нина снова кивнула.
Она впервые увидела, как смягчилось его лицо.
Да, для женщины, которая может расхвалить бурю, когда ей нужно ее продать, вы не больно-то разговорчивы.
Потому что это очень важно.
А это важно?
Она кивнула:
Важнее чем что-либо, что я когда-нибудь говорила или делала в своей жизни.
Что ж, расскажите, о чем вы думаете. Выскажитесь до конца.
Черпая мужество в его нежном взгляде, она, не сдерживая эмоции, воскликнула:
Я думаю, что не хочу быть похожей на леди, которую ты описал. Я не хочу в один прекрасный день проснуться одинокой, опустошенной и слишком старой, чтобы иметь детей. — Она прерывисто задышала. — Я думаю, что я люблю тебя и хочу жить здесь, с тобой, и быть матерью Джи-Джи, а может быть, и детям, которые у нас родятся. Я хочу сказать, — поспешила добавить она, — что я не умею ухаживать за младенцами, но я научусь, если ты захочешь иметь еще детей. Но, может быть, ты и не захочешь. Джи-Джи особенный ребенок, и ему требуется вдвое больше любви.
У меня любви гораздо больше, — тихо произнес Джон. Обхватив рукой ее лицо, он провел большим пальцем по ее губам. — Моей любви хватит и на тебя, и на него, и еще на целую ораву ребятишек.
А я и хочу ораву ребятишек.
А как же работа?
Я буду работать. Но не все время.
Джон скептически посмотрел на нее.
А такое возможно?
Ты же сам говорил, что возможно.
Для тебя? Ты же так любишь свою работу. До сих пор в ней заключалась твоя жизнь...
Пока я не встретила тебя. С этого момента все изменилось и уже никогда не было, как прежде.
Он широко улыбнулся, и от этой улыбки ей стало тепло и уютно.
Вот это мне нравится. А теперь хотелось бы еще раз услышать эти слова.
Она знала, какие слова он имеет в виду. Отбросив все сомнения, она произнесла:
Я люблю тебя!
Еще раз!
Я люблю тебя!
На этот раз слова вылетели без запинки.
И еще раз!
Нина усмехнулась. Какая настойчивость!
Я люблю тебя!
Перевернувшись под простыней, Джон всем телом навалился на нее, сцепил свои пальцы с ее и медленно покачал бедрами.
А теперь легкий поцелуй, короткий контакт и немного...
В комнате прозвучал громкий звук, отвлекший его.
Проклятье! — пробормотал он, откатился от Нины и полностью накрыл ее простыней. — Это Джи-Джи!
Он сказал «папа»? — прошептала она из-под простыни, продолжая держать руку на его бедре.
Да!
Дверь открылась, и он заговорил громче:
Привет, дружище, как дела?
Лежа под простыней, Нина чувствовала, как Джон изъясняется знаками. Несколько секунд спустя Джи-Джи вспрыгнул на конец кровати, но тут же соскользнул вниз и быстро куда-то побежал, барабаня босыми ножками по гладкому полу.
Смышленый ребенок! — пробормотал Джон. — Он увидел твою одежду и побежал в гостевую комнату. — Наклонившись к простыне, Джон предупредил: — Последний шанс, Нина! Если он обнаружит тебя в моей кровати, ты уже не уйдешь отсюда! Присутствие здесь твоей одежды я еще как-то смогу объяснить ему, но...
Ее рука скачком скользнула по его бедру, мгновенно возбудив его.
А как ты объяснишь ему это? — лукаво спросила она.
Он не должен увидеть этого! Черт побери, Нина, перестань сейчас играть со мной! Ты остаешься или нет? Я должен знать наверняка!
Из-за Джи-Джи?
Из-за меня! У него будет своя собственная жизнь, а я хочу иметь свою! Вместе с тобой! Что ты на это скажешь?
А может быть, я буду плохой женой.
Рискну!
Я могу быть плохой матерью.
Никогда! Ну же, Нина! Ты отвечаешь мне «да»?
Скажи мне волшебные слова!
Я люблю тебя!
Снова!
Я люблю тебя!
Громче!
Я люблю тебя!
Крик замер, как только шлепанье ножек возвестило о возвращении Джи-Джи.
Нина слышала, как Джон спросил:
Не нашел ее?
В подозрительной тишине комнаты Нина почувствовала какое-то движение, пока не раздался ликующий смех Джи-Джи, а сам он, приподняв простыню, не юркнул в постель. Джон поймал его за секунду до того, как он атаковал бы Нину, но та схватила его сама и начала обнимать и целовать.
Никогда прежде она не испытывала подобного счастья и любви.
ЭпилогЗима выдалась длинной и снежной. Но весна все же наступила. Солнце уже грело кожу, и это было приятно.
Опираясь на Джона, тело которого было удобнее любого фаэтона, Нина как можно глубже вдохнула и тоном знатока спросила:
М-м-м, хорошо?
Он губами пощекотал ей ухо.
Солнце или я?
Она обхватила руками его бедра и приподнялась на цыпочки, чтобы они оказались на одном уровне с ее бедрами.
