— Это неправда, — обиженно проворчал коричневый пузатенький получеловек-полукрыса (лицом точь-в-точь Питер О'Тул), важно шагнув из тени поближе к столу. — Мы никогда не подслушиваем. Просто положение обязывает нас быть начеку. Чтобы вовремя прийти на помощь. В случае необходимости.
Он говорил, так забавно пришепетывая и оттопыривая губы, что Кот с Егором не выдержали и засмеялись. Брауни тоже стал хихикать. К нему присоединились еще несколько братьев, как капли воды похожих на него самого. Кот угостил их вином, они быстро захмелели и стали носиться по залу, таская друг друга за хвосты и играя в салочки, пока не убежали куда-то в отдаленные помещения Замка.
— Смешные. Похожи на монстриков Босха.
— Да. А ты знаешь, мне кажется, старина Босх сюда к нам заглядывал. Еще при Людоеде. По-моему, вон для того гобелена он специально написал картину.
— Не может быть.
— Ну почему?..
— А что это вообще за место?
Кот ответил не сразу, после большого глотка.
— Место?.. Не знаю… такой Мир…
Они немного помолчали, прихлебывая вино. В очаге трещали поленья, по углам журчали сверчки, под невидимыми сводами зала кто-то изредка хлопал крыльями.
Егор деликатно разглядывал Кота. Примерно таким он нарисовал его когда-то для компьютерной игры, но тот, его кот был бледной схемой по сравнению с настоящим. А еще в этом кое-что осталось от того крошечного котенка, которого Егор грел у себя на груди, что-то в выражении глаз, которые сейчас почти целиком превратились в черные дыры зрачков.
За окнами резко крикнул кто-то ночной.
— Почему-то я вспомнил: когда ты был маленький, ты любил бегать за мной по всей квартире, задрав хвост в потолок. Иногда за тобой было трудно уследить. А особенно ты любил заскакивать в ванную, прежде чем закроется дверь. Как-то раз я закрыл дверь за собой резче, чем обычно, и ты не успел проскочить, дверью тебе отрубило самый кончик хвоста, последний позвонок, было много крови, а ты стал взъерошенный, как ежик, смотрел на меня выпученными глазами и молчал, словно не понимая, что произошло, и глаза были как сейчас, одни зрачки. Как же мне было тебя тогда жалко…
— Это был Шарль.
— Ну конечно…
— Я — не совсем Шарль… Не только… Это трудно объяснить… Видишь ли… здесь все смешалось…
— Ну хорошо, тогда скажи: это жизнь или смерть?
— Мастер вопросов. Тебе бы в журналисты пойти. Пусть тебя научат… Не знаю я. Здесь другой Мир. Какой-то другой, не рай, не ад, не жизнь, не смерть. С одной стороны — бессмертие, с другой — безжизние. Тела у тебя здесь нет, или их много, иллюзия, какие угодно тела, и ты имеешь сколько хочешь шансов повторять любые ситуации. Мир богатых возможностей.
— Звучит как реклама.
— Да?..
— И все-таки, я умер?..
— Нет. Это марка. Как бы смерть, но ненадолго. Это не опасно. Иначе я бы не стал… Я хотел тебе показать мой Мир, потому что собираюсь сделать тебе уникальное предложение.
— То есть?
— Я предлагаю тебе поменяться со мной местами. Насовсем.
— Ты шутишь.
— Нет. Тебе тяжело жить в том, человеческом мире, у тебя другое устройство психики, души, если угодно; там процветают хамы и жулики. Какое-то время ты сможешь быть таким же, но надолго тебя не хватит. Тебе нужна счастливая безмятежная жизнь в мире, где много романтики и любви. Как здесь. Причем многое ты сможешь выдумывать сам.
— Да, но это не настоящий мир.
— Не думаю, что с тобой согласился бы Марк.
— Нет, Кот, я не согласен.
— Но ты еще не знаешь условий.
— И не хочу знать.
— А зря. Первое условие — жизнь. Ты будешь жить вечно, ты никогда не умрешь.
— Я и так буду жить вечно. Душа.
— Да, но еще неизвестно где. Есть рай и ад. Это очень разные места.
— От меня многое зависит. И потом, я вижу только кусочек этого мира.
— Он — сказка. Весь. Сейчас я устрою утро и покажу тебе Замок, деревни, лес, море, соседние королевства. Этот Мир превосходит все твои детские фантазии.
— Не трудись…
— Хорошо… Как знаешь. Хочешь услышать второе условие?
— Нет, не хочу. Наверняка оно столь же заманчивое и… конфетное.
— Это Принцесса.
— Что-что?!.
— Принцесса будет твоей, навсегда. Без всяких переходов любви в другое, более спокойное, но не менее важное чувство. Это будет вечная влюбленность, навсегда застывшая первая неделя романа. Сказка станет реальностью.
— Разве такое возможно?
— Здесь — да.
— А как попадет сюда Принцесса?
— Видишь ли… Это и есть самое трудное… Мастер трудных вопросов…
— Ей нужно будет умереть?..
— Да, но только там… Ты же понимаешь…
— И мне тоже…
— Собственно, ты уже сейчас… ну… не совсем, конечно… Как видишь, это не страшно. И потом, кого тебе оставлять там?! Братьев-уродов? Королева? Кого?!.
Кот замолчал. Он смотрел в окно, туда, где бесновалась зеленая луна, и лапой покручивал ус.
— Да, Кот, я понимаю… Заманчиво, конечно. Вечная любовь, все такое… Но лучше мы как-нибудь своим ходом. И будь что будет. В этом тоже есть свой кайф. Пусть это и не такая сказочная жизнь, как ты говоришь.
— Я знал, что ты откажешься. Жалко. Мне нравится твой мир. И он мне больше подходит.
— Но это мой мир.
— Да, да, все, вопрос снят. Ты, наверное, прав. Тут тоже есть своя рутина, яркая и праздничная, но… В здешнем Мире не бывает настоящих опасностей. От этого жизнь обесценивается. И смерть обесценивается. Думаю, не о таком бессмертии мечтает человечество. Я знал, что ты мне ответишь. А предложил… так, для очистки совести: думал, может, ты устал от проблем и опасностей…
— Конечно, устал. Но не такой же ценой от них спасаться! Ты подумал, что я трус?
— Да нет… Просто я знаю, что тебе нелегко дается все, чем мы занимаемся с Королевым.
— Ему это тоже нелегко дается. Скоро мы закончим. Осталось немного.
— Ну и ладно. Все. Пьем вино.
— Теперь твоя совесть чиста?
— Что ты имеешь в виду? А, это?.. Ну, не совсем. У меня есть к тебе одна просьба. Ты можешь отказаться, я не обижусь.
— Что за просьба?
— Понимаешь, все труднее стало воплощаться. Думаю, скоро это станет невозможно…
— Почему?
— Мы меняемся. И ты, и я. Но точно я не знаю… Возможно, у меня есть какой-то предел проникновения в твой мир… Как в батарейках, не знаю точно…
