— 16 часов
Оно незаметно подкрадывается к тебе, и ты не успеваешь оглянуться, как все уже кончено.
Если, конечно, тебе не удастся первой застигнуть их врасплох.
— 14 часов
Я не отвечаю на звонки. Я не принимаю посетителей.
Если это только не надзиратель Фрогал с сообщением о помиловании, или смягчении наказания, или еще чем.
— 12 часов
У меня болит рука. Но это приятная боль.
— 3 часа
Все, что я хотела сказать, почти написано.
— 2 часа
Пришел священник, чтобы подготовить меня к отпущению грехов, но я думаю, что это было бы сплошным притворством.
— Я не верю в Бога, — сказала я ему. — Но верю в справедливость. Я верю, что когда-нибудь после моей смерти справедливость восторжествует. И люди узнают, что великий штат Техас послал на смерть абсолютно невинную девушку.
— Бог дарует облегчение как верующим, так и неверующим, Ла. Пожалуйста, впусти меня. Мы могли бы посидеть на твоей кушетке и поговорить.
— Я хочу, чтобы вы ушли, священник Роджерс. Пожалуйста, уходите и оставьте меня одну.
— Я отошлю охрану. Мы будем только вдвоем в присутствии одного только Бога.
Это заставило меня задуматься.
— Пожалуйста, уходите, священник Роджерс, — помолчав, ответила ему я. — Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Особенно если принимать во внимание то, что произошло с профессором Александром.
Моя последняя фраза, кажется, его убедила.
— 1 час 15 секунд
Я готова, моя радость.
Приходи и унеси свою малышку прочь.
Запись телефонного разговора
23 октября 2002 года, 10.01.
Предварительное согласие подписано заключенной и ее представителем в суде Джошуа Бирнбаумом 7 февраля 2000 года
(см. документ № DR/02/HBG/44)
— Привет, папа. У меня сегодня побольше времени для разговора. Помощник надзирателя проявил сочувствие к моему положению и разрешил мне поговорить с отцом, ведь это мой последний день на этой земле.
— …
— Не верь тому, что тебе расскажут про меня, папа.
— …
— Я знаю, папа, у нас было много размолвок раньше. Я не всегда понимала тебя. Но я знаю, что ты хотел мне добра. Я собиралась написать тебе письмо, папа, но боюсь, что у меня не хватит времени. Я оставила все важные документы мистеру Бирнбауму. С тобой все будет в порядке, папа. Жизнь наладится, ведь главное, чтобы она продолжалась. Иначе в чем смысл?
— …
— Мы с тобой знаем правду, папа. А всем остальным известна только ложь.
— …
— Ты был показательным отцом. Я узнала это слово от Коринны. Показательный. Но теперь у меня кое-кто появился. Я ему доверяю. И я должна делать так, как он говорит, и постараться быть хорошей.
— …
— Он любит меня, папа. Не так, как ты любишь меня, а так, как мужчина любит женщину. Он обо мне позаботится. Что бы ни случилось, он всегда обо мне позаботится. Эта та любовь, которая и нужна женщине, не так ли? Любовь на всю жизнь.
— …
— Время все расставит на свои места, папа. Это ведь одно из твоих любимых выражений? Время все расставит на свои места.
— …
— И дело вовсе не в том, виновен ты или не виновен, папа. Не в этом соль. Все дело в наказании, папа. Я наказана. Великий штат Техас наказал меня. Никто и не говорил, что жизнь будет справедливой.
— …
— Мне хотелось верить, что она справедливая. Но это не так.
— …
— Ты должен доверять мне, папа. Даже если мы больше никогда не увидимся. Я верила тебе, папа. Когда мне это было нужно. Я ведь всегда верила тебе, не так ли?
— …
— Прощай, папа. Мне пора идти.
ЗерО
Ларри Крэнстед
Форт-Уэйн, Индиана
Уважаемая мисс Риордан.
Человек с такими моральными качествами, как у вас, должно быть, думает, что может обдурить всех и вся, но меня, черт возьми, вам обдурить не удастся. Если позволите представиться, меня зовут Ларри Крэнстед, я отец несовершеннолетнего Оливера, с которым вы ведете переписку. Он еще даже не дорос до подросткового возраста, и, в конце концов, в нашей стране еще есть законы. Хотя законы вас никогда не останавливали.
Похоже, что теперь вы ничего не боитесь, так как вы осуждены на смертную казнь и вам в любом случае придется умереть. Но я не ручаюсь за себя, если вы причините какой-нибудь вред моему мальчику, как всем тем бедным парням по центральным штатам и в Калифорнии. Совершенно очевидно, что по отношению к мужчинам вы испытываете одну только ненависть, как и все феминистки, страдающие от чересчур либеральных методик для промывания мозгов. Меня тошнит от всех вас.
Я пишу вам, чтобы заключить сделку относительно моего сына Оливера. Если вы немедленно прекратите свою переписку с ним, то я с удовольствием навещу вас в тюрьме, и мы посмотрим, удастся ли нам прийти к личному соглашению.
Подумайте, возможно, то, что вам нужно, — это крепкий парень, который выбьет из вашей головы всю ненависть к мужчинам и направит вас на истинный путь искупления своих грехов, хотите вы того или нет.
Я думаю, что нам обязательно нужно встретиться, чтобы вы могли понять, что я именно то, что вам нужно.
Ваш друг, Ларри Крэнстед
Ронда Мерривалъ
Пайн-Кросс, Индиана
Дорогая Ла!
Спасибо вам за ваше доброе письмо с ответами на все мои вопросы и сомнения. Я была очень удивлена, получив такое глубокомысленное письмо от незнакомого человека.
Прежде всего, хочу вас заверить в том, что не буду поддаваться этому ощущению «приятного зуда», по крайней мере в ближайшее время.
Кстати, я видела ваше интервью на прошлой неделе, которые вы дали для «Шестьдесят минут-два», и там говорилось, что губернатор, возможно, предоставит вам отсрочку в исполнении приговора, так как он принимает большое участие в вашем деле. Позвольте мне сказать вам, какой хорошенькой вы мне показались в своей маленькой камере. Вы смело смотрели в объектив и говорили, не отводя глаза. Я всецело верю вашим заявлениям о полной невиновности.
Не будет ли у вас возможности позвонить мне, когда вас освободят из тюрьмы? Мне нужно рассказать вам некоторые вещи, которые лучше обсудить при личной встрече.
Ваш друг, Ронда Мерриваль
