Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
— А это тогда что? — пионерзажатая кивнула в сторону Инны.
— Это — Инна Заяц, — пожал плечами Скачков.
Пионерзажатая, уже не обращая на него внимания, подскочила к Инне, приобняла ее, усадила на стул и сама присела рядом.
— Инна, ну что ты? — начала она ее утешать и, обернувшись к нам, застывшим у стенда, приказала:
— А ну-ка марш отсюда! С вами потом разберемся!
Мы вышли в коридор.
— Заяц знает, когда реветь, — сказал кто-то.
Я еще тогда успокаивал себя, что ничего страшного. Что Заяц поплачет и перестанет. Уже через несколько минут, сидя в столовой, я совершенно забыл обо всей этой истории и, как оказалось, напрасно.
На природоведении, прямо посреди урока, в класс заглянула Клавдия Васильна и со сдержанным бешенством сказала, чтобы мы после звонка немедленно поднялись в кабинет литературы. Будет классный час.
Когда мы туда пришли и сели по своим местам, Клавдия Васильна поглядела, все ли явились, и отправила Олю Семичастных на третий этаж за пионерзажатой. А нам объявила, что наш товарищ серьезно проштрафился.
— Дело дошло до завуча, — с ледяным спокойствием проинформировала она и остановила взгляд на Скачкове. Тот неуверенно усмехнулся. — Выходи, дорогой, и поведай нам, что ты опять натворил.
Скачков вышел к доске. Тут явилась пионерзажатая. Оля Семичастных из-за ее спины проскользнула в класс и юркнула на свое место. Тяжелый взгляд пионерзажатой упал на Скачкова.
— Так! — сказала она.
С другой стороны Скачкова пристально рассматривала Клавдия Васильна.
— Ну, рассказывай, как дело было, — скрестила руки на груди Клавдия Васильна.
— Ничего такого не было, — настороженно ответил Скачков.
— Как это «ничего не было»? — возмутилась пионерзажатая. — Клавдия Васильна! Скачков ребятам антисоветские стихи читал!
Клавдия Васильна прижала ладонь к правой щеке и покачала головой. Скачков растерянно улыбнулся.
— Нормальные стихи, — сказал он. — Шуточные.
— А ты их вслух почитай! — предложила пионерзажатая. — Чтобы твои товарищи, пионеры, их послушали. Ну-ка, давай!
Скачков молчал.
— Ишь, какие мы стеснительные! — язвительно сказала пионерзажатая. — А в пионерской комнате, значит, не стеснялся?
— А ребята смеялись! — наябедничала со своего места Инна Заяц.
— Так! Кто там был и смеялся? — повернулась к нам пионерзажатая.
Инна Заяц поднялась со своего места, хотя ее никто специально не вызывал.
— А ну сядь, Заяц! — послышалось с задних парт.
— Я не помню. — Она оглядела класс. — Кажется, Тайтуров.
По классу прошелестел легкий ропот.
— Обалдели, что ли? — обиженно подал голос с задней парты Юра Тайтуров. — Меня вообще там не было. Чуть что — сразу Тайтуров!
Тайтурову действительно всегда почему-то доставалось за других. В тот раз в пионерской комнате его с нами не было. Это я помнил точно.
— А кто стекло разбил на втором этаже? А кто анекдоты про Чапаева рассказывал? — напустилась на него пионерзажатая.
— Так это год назад было! — недовольно протянул Тайтуров. — И оно само разбилось. Я просто рядом стоял.
— Само?! — взбесилась пионерзажатая. — А Григорий Филиппович потом стекло вставлял!
Инна Заяц села на место. Тайтуров погрозил ей кулаком. Пионерзажатая, забыв о Тайтурове, снова перевела взгляд на Скачкова.
— Ну, так что будем делать, Скачков?
Скачков к этому моменту уже, как видно, собрался с духом и деловым тоном сказал:
— Я прочитал шуточные стихи про Олимпийского мишку. И ничего в этом страшного нет.
— Нет ничего страшного? — Круглила свои широко открытые глаза пионерзажатая. — А знаете, где сочиняют такие стихи?
Мы не знали.
— Их сочиняют в городе Мюнхене. Там на антисоветском радио работают наши враги, бывшие преступники и шпионы. Сейчас вся страна готовится к Олимпиаде, — продолжила она уже спокойно. Это событие государственного значения! Понимаете? Государственного! И оскорбляя символ Олимпиады, вы оскорбляете всю нашу страну и помогаете врагам, которые хотят помешать Олимпиаде! Международная обстановка, ребята, очень сложная, очень. В Чили — Пиночет! В Иране — этот… как его… Как стоишь?! — вдруг завопила она на Скачкова. — Вот как надо стоять!
Пионерзажатая расставила ноги и наклонила голову, показав нам макушку. Кто-то захихикал.
— А ну — тихо! — прикрикнула Клавдия Васильна и, повернувшись к пионерзажатой, которая уже встала по-нормальному, мягко сказала:
— Татьяна Андреевна! Большое вам спасибо за тревожный сигнал! Меры примем и еще проведем беседу с родителями особо непонятливых.
— Я пошла! — объявила нам пионерзажатая.
Мы дружно встали со своих мест.
— Ну что мне с вами делать? — устало сказала Клавдия Васильна, когда шаги пионерзажатой стихли в коридоре. И, взглянув на Скачкова, махнула рукой.
— Все, садись на место.
Операция № 2
— Давайте все серьезно обсудим, — предложил Барсуков.
— А чего тут обсуждать? — удивился Старостин. Он поднял с земли суковатую палку и начал бить ею по земле. — Стырим и все тут. Кинем на первый этаж куда-нибудь за батарею, ищи-свищи. Слушай, Барсук, застегнись. Холодрыга такая.
Барсуков послушно соединил нижние края куртки и потянул молнию вверх.
— О! — поглядев на него, удовлетворенно сказал Старостин.
— Во-первых, Антохе нельзя участвовать в операции, — рассудительно заявил Барсуков. — Его сразу заметут. Подумают, что это он мстит…
— Так ведь все забыли уже… — возразил Старостин.
Скачков помалкивал. Я — тоже.
— Все равно! — упрямо сказал Барсуков. — Это риск…
— Риск — благородное дело. — Старостин изо всех сил швырнул палку через гараж в сторону школы.
— Мишка! — дернулся я.
Скачков засмеялся. Барсуков только покачал головой.
— Я предлагаю вывести Антоху из игры! — серьезно предложил Барсуков. — Кто за?
Все подняли руки. Потом опустили.
— Тогда, — Старостин поглядел в небо, — операцию поручаю… Аствацу.
Я, поколебавшись, кивнул.
Было решено начать готовиться к операции недели через две и стырить портфель, когда Заяц его где-нибудь оставит. Удобный случай представился только через месяц. У нас отменили урок природоведения и все, побросав портфели и сумки возле кабинета истории, разбрелись, кто куда. Некоторые пошли гулять к Серебке.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
