— Чтобы за примерами далеко не ходить, — заметил он, — ты ведь и сам, Шулер, оборотень. Помнишь?
— Но…
— И ты, и твоя сестра. Или забыл, что случилось во время вашей первой встречи с Грис-Грисом?
Гриффен нахмурился.
— Кстати, хотел спросить тебя об этом, — сказал он. — Мы ведь оба видели чешуйки на руке. Где-то с минуту, в конце встречи. Со слов дяди Малкольма я так понял, что огромные ящерицы — лишь маскировка, к которой прибегали древние драконы, чтобы пугать людей. Правда, безуспешно.
— Что да, то да. Сам слышал, — подтвердил Джером. — Судя по всему, насмотрелся ты фильмов, вот и ассоциируется у тебя дракон с образом гигантской ящерицы. Видимо, когда ты возбужден или нервничаешь, новое обличье берется из подсознания машинально. Если говорить о Валери, то она спортивна и все такое, поэтому довольствуется тем, что становится больше.
— По-твоему, такие способности есть не только у драконов?
— Если присмотреться, то в культуре почти каждой народности мира есть мифы и легенды с оборотнями, — ответил Джером. — Люди-волки, тигры и медведи. Есть даже старое предание о химере, которая могла принимать формы различных животных. Сам я до сих пор ни в кого не превращался.
Гриффен поджал губы.
— Знаешь, Джер. Сдается мне, что оборотень, особенно одна из химер, может с успехом быть тем самым Джорджем.
Джером нахмурился и поднял голову.
— Никогда не приходило в голову, — сознался он. — Правда, я вообще начал думать о Джордже, лишь когда ты приехал в город.
— Не трави душу, — поморщился Гриффен. — Мне кажется…
Дверь спальни распахнулась. На пороге, зевая и сонно тараща глаза, стояла Рыжая Лиза в рубашке Гриффена, застегнутой на пару пуговиц. Вид открывался соблазнительный.
— Эй, Джер. Как дела? — невнятно пробормотала она.
— Привет, красотка. Своим чередом, — улыбнулся в ответ Джером. — Прости, если разбудили.
— А, ерунда, — отозвалась Лиза, неопределенно махнув рукой. — Могу спать даже при воздушном налете. Если что и заставит шевелиться, так только полный мочевой пузырь. Вот дойду до песочницы и обратно в постельку.
Лиза неуверенно засеменила в ванную и закрыла за собой дверь.
— Песочница? — удивился Гриффен.
— Да, — с ухмылкой сказал Джером. — Не знаю, откуда взялось, но в ходу. Модное словечко.
Спустив в унитазе воду, Лиза вышла из ванной.
— Все, иду баиньки и докучать вам больше не буду, — объявила она слабым голосом. — Даже дверь закрою, чтобы ты мог посекретничать с Юным Драконом.
Молодые люди переглянулись.
— Подожди-ка, — остановил ее Джером. — Как ты его назвала?
— Хм? Ой… Юный Дракон. Кто-то так окликнул его в баре, вот и запомнилось.
— Кто именно? — стал допытываться Джером. — Откуда взялось это имя?
Рыжая Лиза помедлила у двери в спальню и скорчила рожицу.
— Ой, да ладно тебе, Джером, — бросила она. — Я, конечно, не при делах, но догадаться, что вокруг что-то происходит, несложно. Перефразируя… как его… Моргана Фримена из фильма «Бэтмен: начало»: «Знаю, о чем-то вы сказать не можете, и я не буду спрашивать. Но при этом не держите меня за дурочку».
Она исчезла в спальне, закрыв, как и обещала, за собой дверь.
Гриффен вопросительно посмотрел па Джерома.
— Угу, — подтвердил он. — Определенно пахнет драконьей кровью. Наверное, поменьше моего, но имеется. Каким-то нюхом узнала, ведь никто ей об этом рассказывать не собирался. Помнишь, что я говорил о женщинах-драконах?
ГЛАВА 35
В жизни каждого человека бывают мгновения, когда он понимает, что сделал ошибку и может погибнуть через считанные секунды.
Гриффен испытал это в Мичигане, глубокой зимой, когда принял вызов на гонку от одного из своих знакомых. Они закладывали вираж. Внезапно машина потеряла сцепление с дорогой, и его понесло на деревья, за которыми была скованная льдом река. Нет, чтобы оцепенеть от ужаса или, как в комедиях, что-то отчаянно кричать. На Гриффена вдруг снизошло неземное спокойствие. Он знал, что потерял контроль и мог лишь наблюдать ход событий. В тот неуловимый миг колеса чудом зацепили полоску гравия, и после мощного рывка опасность миновала.
Шагнув в тускло освещенный бар и озирая обстановку перед ним, Гриффен почувствовал то же спокойствие. Он снова ошибся, не властен над судьбой, и это может стоить ему жизни.
Все начиналось вполне невинно. В ирландском пабе он играл в бильярд с Маэстро, когда в дверях появился невысокий черный паренек и внимательно осмотрелся. Вроде бы знакомое лицо — попрошайка, бивший чечетку в Квартале. Гриффен посчитал, что им займется бармен.
Однако бармен не успел и глазом моргнуть, а малец уже стрелой пронесся к столику Гриффена.
— Вы мистер Гриффен?
— В лучшие времена, — с улыбкой ответил Гриффен.
— Ась? — хлопнул ресницами паренек.
— Не важно, — вздохнул Гриффен. — Да, я Гриф, мистер Гриффен.
— Я от Маленького Джо, — выпалил паренек. — Он хочет с вами встретиться. Просил передать, что важно.
— Где и когда?
— Сказал, что место, как в последний раз… прямо сейчас.
Гриффен открыл было рот, но мальчишка резко развернулся и выскочил на солнечный свет. Миссия окончена, ни слова больше.
— Извини, Маэстро, — сказал Гриффен, прислонив бильярдный кий к стене. — Должен идти.
— Хочешь, составлю компанию, — предложил старик, отрывая взгляд от стола.
— Нет. Там, куда меня позвали, незнакомцев не жалуют.
— Как знаешь. — Маэстро вновь сосредоточился на исполнении удара.
Бар находился всего в трех-четырех кварталах от паба. Гриффен шел неспешно и праздно размышлял, что понадобилось Маленькому Джо.
Возможно, позвали, чтобы он опять продемонстрировал искусную игру в покер. Или Маленький Джо хотел его кому-нибудь представить.
Известность Гриффена росла. Он заметил, что все больше людей останавливают его на улице, чтобы представить своей семье или друзьям. Видимо, знакомство с ним означало теперь определенный статус в обществе.
Более того, Гриффен взял за правило приветствовать людей сам, а не стоять и ждать, когда к нему подойдут. Он, белокожий юноша, распоряжавшийся командой, состоявшей в основном из черных, хотел быть первым среди равных, а не боссом, у которого все на подхвате.
При первой встрече Гриффен обошелся с Маленьким Джо довольно круто. Если он смягчится и уважительно примет вызов, то вряд ли это повредит их дружеским отношениям.
Двух шагов с порога ему хватило, чтобы понять: он заблуждался, и очень сильно.
