Откуда твой брат присылал открытки?
Из стран Африки и другой части мира, самой большой, Азии. Из каких точно, уже не помню, забыл, извините. Наш адрес был написан печатными буквами, рядом его имя, тоже печатными. Каждый раз, как открытка приходила, мама просто с ума сходила от радости. Дня по три каждый раз.
Когда Ваннесте рассматривал открытку с обезьянами, он сказал:
— Мог бы написать, хотя бы из вежливости, как у него дела, чем он занимается.
А я, из дурацкого упрямства, ответил:
— Может, он приберегает свои рассказы до того времени, когда вернется.
— Братец выкинь ты это из головы, — сказал Ваннесте.
Не люблю я Ваннесте. Умный чересчур для меня. И эта его причесочка, стрижка в кружок, как у монаха. Я раз застукал его в туалете, он подстригал себе челку ножницами, которые стащил с витрины, номер двадцать восемь, матовая сталь, асимметричные пластиковые ручки. Я еще сказал:
— Минеер Ваннесте, не удивительно, что раковина постоянно засоряется.
Если на то пошло, Ваннесте можно доверять не больше, чем Декерпелу. Взять хотя бы историю с пропажей денег в прошлом году. Судилище на полтора часа, минеер Феликс в роли председателя. Но одного меня заставили вывернуть карманы: карманы халата, брюк, в общем, все, какие нашлись, даже карманы вязаной куртки, которая с прошлой зимы висела на вешалке; остальные стояли вокруг, глядели на мои руки.
Как будто я и вправду дурак: украсть деньги и сунуть их в карман мог только недоумок, на складе сотни полок, ящиков, корзин и других укромных мест, и отыскать там что-то могу только я, ну, может, еще Карлуша.
Я все рассказал Алисе, пока она вычесывала кошку Карамель. Она возмутилась:
— И ты не ушел с этой работы? И даже ничего им не сказал!
Карамель жалобно мяукнула. Женская логика, даже кошки удивляются.
— Куда я пошел бы? — сказал я. — Радоваться надо, что я, в моем возрасте, нашел хоть такую работу. Помнишь, как трудно было попасть к минееру Феликсу? Минеер Фердонк из Либеральной партии, дальний родственник мамы, попросил за меня. Все равно минеер Феликс и его мамаша целый час меня расспрашивали. Она меня спросила, много ли у меня холестерина. Наверное, холестерин — это что-то ужасное, так что я быстро сказал, что совсем нету.
Только со счетом у меня не очень получалось. Но мамаша Феликс сказала:
— Ты выглядишь здоровым, братец, это главное. Послушание и здоровье.
После этого меня и прозвали Братцем. Сперва — для смеха, потом все привыкли. Я думаю, Рита даже не знает моего настоящего имени.
— Братец, — сказал Декерпел, он пришел в перерыве, когда я ел бутерброд с ветчиной. Вообще-то он редко заходил на склад, а в перерыве играл в шашки или в шахматы с Ваннесте. — Братец, тебе точно не попадался пакет, на котором написано мое имя?
— Нет, минеер Декерпел.
— Абсолютно точно?
— Абсолютно, минеер Декерпел. Попадись мне этот пакет, тут же бы отдал.
— А не могло так случиться, что ты по ошибке, случайно сунул его в карман?
— Зачем это?
— Откуда мне знать зачем? Чтоб яйца мне прищемить.
В тот день дела в магазине шли неважно.
Студенты теперь ходят чаще во ФНАК или в Супер-Бюро, против университета. Ваннесте, лентяй паршивый, говорит: «Универ», трудно ему слово целиком произнести.
Карлуша дремал в нераспакованном кресле у стола. А я думал о том, что было вчера вечером в кафе «Чудесный вид». Мадлена, хозяйка кафе, прочитала на отдыхе в Торремолиносе книгу и три вечера подряд проплакала. Книга о проблемах одинокой женщины, о том, что ей пришлось пережить — парочка неблагодарных детей, муж-пьяница, четыре аборта.
— Но, — сказала Мадлена, — вряд ли тебе будет интересно ее читать.
— Наверное, ты права.
— А что тебе интересно? — спросил торчавший у стойки Ванкеркхове, слесарь.
Я не знал, что ответить. Иногда я читаю, даже с удовольствием, но не могу запомнить того, что прочел. Самую суть не могу. О чем сказано в книге. Слова-то я запоминаю, много слов могу запомнить, особенно если они начинаются с одной и той же буквы. Ужасно умный. Страшная страна. Большущий балбес. Или странные слова. Я такие видел в журнале минеера Феликса по мореплаванию: брам-брамсель-бакштаг.
Мне, как всегда, стало стыдно, что я такой дурак, и я угостил его пивом.
— Проблемы с памятью, дружок? — сказал Ванкеркхове.
— Хорошая память еще не все, — сказал кто-то. — Надо ею с умом пользоваться.
Я тогда подумал, что чем просиживать вечера в кафе «Сливки общества»[103]или «Чудесный вид», лучше взять серьезную книгу и прочитать от начала до конца. Это, конечно, трудно, но вряд ли вредно для мозгов. Хотел спросить совета у Риты, но она уткнулась в учебник. Учится на физиотерапевта. Вот, еще одно слово.
Минеер Феликс сидел, уставившись в пространство, мечтал о яхтах или о блинах.
Я сказал:
— Минеер Ваннесте, можно вас о чем-то спросить?
— Спрашивай, Братец.
— Если бы… один мой знакомый захотел научиться читать, я хочу сказать, читать серьезные книги, с какой ему надо начать?
Но тут подошел Декерпел — дерьмо парализованное, носатый рябой урод и все такое.
— Это зависит… — сказал Ваннесте.
— Вот именно, — подхватил Декерпел, — что он за человек, твой знакомый? Мужчина или женщина?
— Или что-то среднее, — ввернул Ваннесте.
— Мужчина.
— Братец, мы прямо сейчас решим твою проблему, правда, Ваннесте? Очень интересный вопрос.
— Мигом, — сказал Ваннесте и пошел к книжным полкам. — Мне кажется, но я могу и ошибаться, что любому человеку, женщине, мужчине и даже гермафродиту, будет полезно прочесть… эту, — его палец скользил по корешкам книг, — или лучше эту… но, конечно, тема должна его заинтересовать… Что ты думаешь, Декерпел, о «Перспективах нейрокомпьютерных моделей памяти», авторы: мистер и миссис Чурланды?
— Для начала?
— Да, для начала, — сказал Ваннесте.
Эта книга действительно так называлась или ты придумал?
Я же говорил, что хорошо запоминаю странные слова. Ряды слов. Будете слушать дальше?
Да.
Декерпел вытащил из ряда толстую книгу:
— Тут есть еще одна, тоже о процессе мышления: «Indeterminacy, Empirism and the First Person»[104]. Как у тебя с английским, Братец?
