Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Медленно (тут все делалось медленно) «Разин» коснулся осколка «Пугачева». На мгновение они словно слиплись. Сотни пудов железа без грохота коснулись друг друга, превращая энергию движения в силу смерти.
– Проклятый Ньютон! – заорал Федосей, когда от этого движения обломок изменил траекторию и полетел прямиком в станцию..
Орбита Земли. Станция «Святая Русь»
Июнь 1930 года
Профессор азартно вертелся в наблюдательной башне, просовывая голову в узкую щель между окуляром прицела и стеклянной стеной иллюминатора, стараясь выцелить второй корабль. Только предназначенный для удара по Земле аппарат, где перемещение луча регулировалось микрометрическим винтом, не мог угнаться за скачущими, как блохи, юркими большевистскими кораблями – после гибели первого те разлетелись в разные стороны и, беспорядочно кружа, рванули в верхнюю полусферу. Не оставляя попыток, Владимир Валентинович крутил штурвал наводки, наводя луч на уходящие к Луне корабли. Понятно было, что вряд ли он их достанет, но азарт заставлял…
Десяток секунд он пытался успеть, но разум, наконец, пересилил азарт, тем более что в окуляр попал надвигающийся на станцию обломок только что раскуроченного большевистского монстра.
– Всем держаться! – выкрикнул профессор, живо представляя себе последствия столкновения в мире, где вес отсутствовал.
Вися в воздухе, они не почувствовали удара, но спокойно плывущая в иллюминаторе Земля изменила движение, стала уходить сторону.
– Что там, профессор?
– Похоже, в нас врезались обломки корабля…
Не прошло и десятка секунд, как станцию сотряс новый удар. Профессор не удержался и соскользнул вниз. Его ударило о стену и понесло по кругу. Он сумел зацепиться и, вися на стене, крикнул.
– Держитесь! Нас бомбардируют обломки!
Не все смогли последовать этому совету.
Ротмистр, вращая руками, с глуповато-смущенной улыбкой (он наверняка казался себе нелепым) летел спиной вперед, даже не подозревая, что его там ждёт.
– Стой! Назад! – взревел князь, отлично видевший, куда несет товарища. Ротмистр завращал руками еще сильнее, но… Тут нужны были не руки, а крылья. В последний момент он обернулся, но сделать уже ничего не успел.
От удара кожух установки подскочил вверх, став похожим на раззявленную пасть Молоха, и зацепившегося за нижнюю часть лафета установки ротмистра опрокинуло внутрь. Удивленную и недоверчивую усмешку офицера затмила ярчайшая, ослепительная вспышка. Треск, словно ударила молния. Кто-то закричал, запахло горелым маслом. Князь едва успел стереть с глаз слезы от первой вспышки, как тут же последовала вторая. Из-под чудовищной установки вверх ударил толстый бело-голубой разряд. Воздух наэлектризовался, став сухим и колким. Волосы поднялись дыбом. Неестественно долго, секунды полторы жгут электрического огня плясал одним концом на груди мертвого офицера, а другим – упираясь в потолок станции.
В этом бедламе установка сама собой включилась, и невидимый энергетический луч обрушился на пространство.
– Рабочий режим, – закричал профессор. – Рубильник, откиньте рубильник!
Он полз по сотрясавшейся от ударов стене к пульту управления, но не успел.
Жар вольтовой дуги за это время расплавил внутренний слой станции, и сверху в рубку хлынул поток пепла. Поняв, что дело плохо, профессор бросился в опускающуюся черноту, чтоб заткнуть пробоину телом, но, едва влетев в облако, с криком вылетел обратно, тряся обожженными руками и кашляя.
А сверху на него рушились и рушились килограммы пепла, заливая боевую рубку темнотой и кашлем.
Кашель, хрип, электрический треск. Неудержимо дерет горло.
Князь, зацепившись за переборку, отбросил себя в коридор и вздохнул чистого воздуха. Пепел сюда еще не добрался. Но обязательно доберется.
Что-то изменилось. Что? Ах да… Тяжесть. Ноги непривычно прижимались к полу, хотя какой тут пол? Под ногами оказалась дверь в соседний отсек. Станцию крутило, и центробежная сила превратилась для них в силу тяжести. Для них и для сотен килограммов пепла.
Черное облако разрасталось, словно кто-то, до сих пор прятавшийся наверху, надувал огромный черный пузырь. Десяток секунд оно медленно распухало, а потом, вдруг, в одно мгновение обрушилось вниз.
Станция вращалась, и сила тяжести меняла направление. Путь к спасению теперь напоминал широкую спираль – то они бежали по полу, то по стене, то по потолку. А следом той же незамысловатой кривой, след в след, тек пепел. Спеша выбраться наружу, люди даже не подумали, что их ждет. Там все было проще и страшнее – невидимый луч установки профессора Иоффе резал пространство и материю. Первый удар пришелся по Земле, по острову Сахалин.
Японское море. Остров Сахалин
Июнь 1930 года
… До бухты оставалось не более получаса хода. Десятки раз швартовавшаяся там команда «Кессин-мару 8» чувствовала каждую минуту, подгадывая сборы к тому моменту, когда сходни протянутся на берег. Все это делалось не раз и не два. Чанг аккуратно складывал в мешок подарки, что вез семье, в который раз прикидывая – не забыл ли кого. Полюбовавшись новой курительной трубкой, он протянул руку, чтоб вернуть её в коробку, когда корабль задрожал и накренился. Чанга отбросило к двери, и он спиной, как это бывало в смешных фильмах белых людей, что он видел в Сан-Франциско, покатился по коридору. Оказывается, это было не так весело, как в кино, и не понравилось не только ему!
В воздухе висели крики и проклятья. Каждый, кто не откусил язык, крыл рулевого, вспоминая на пяти языках дурные привычки и самого рулевого, и его ближайших родственников. Команда хоть и находилась на японском судне, все ж была интернациональной.
Через пару минут, кряхтя от боли, Чанг выполз на палубу, сжимая в кулаке обломки никому не доставшегося подарка. Там злые моряки обступили рулевого, а тот, бледный как покойник, все тыкал за борт трясущейся рукой, тихонько подвывая. Даже с одного взгляда видно было, что ему так плохо, что хуже – только убить.
Чанг не поленился, перегнулся поглядеть на его оправдания. Море под ними потеряло свой цвет и длинной волнующейся прямой соединяло корабль с берегом.
А там, где на мысу всегда стоял высоченный утес, теперь не стояло ничего.
Только дым и раскаленное до красноты каменное крошево…
Станция повернулась, и луч вновь хлестнул по Земле.
Китай
Июнь 1930 года
… За окном поезда тянулось бесконечное, уходящее за горизонт рисовое поле.
Кое-где на нем виднелись фигурки крестьян, копошившиеся в иле. Их было немного, и это подчеркивало бесконечность предстоящего труда. Они словно по колено стояли в зеркале. Хотя солнца из-за туч почти не было видно, серебристый блеск спокойной воды слепил глаза. В ней отражались облака и яркое пятно скрытого солнца.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
