Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
— А что же Пала? — спросил Уилл. — Здесь тоже лет через десять появится Великий Вождь?
— Мы не будем этому способствовать, — ответил доктор Роберт. — У нас всегда делалось все возможное, чтобы Великий Вождь не появился.
Краешком глаза Уилл заметил, как лицо Муругана исказила гримаса презрительного негодования. Антиной, очевидно, воображал себя героем в духе Карлейля. Уилл обернулся к доктору Роберту:
— Скажите мне, как вы этому препятствуете?
— Начать хотя бы с того, что мы не ведем войн и не готовимся к ним. Вот почему мы не нуждаемся ни в призывниках, ни в военной иерархии, ни в унифицированных приказах. Затем, наша экономическая система: она не позволяет.чтобы богатство отдельного гражданина более чем в пять раз превышало средний уровень. В нашей стране нет крупных промышленников или финансистов. Нет у нас также ни политиков, ни чиновников крупного масштаба. Пала представляет собой федерацию самоуправляющихся единиц: географических, профессиональных, экономических, — вот почему у нас такой простор для демократических лидеров скромного калибра, но нет места для диктатора, который возглавил бы централизованное управление. Другой момент: мы не имеем официальной церкви, наша религия обходится без посредников и исключает веру в догмы и те эмоции, которые с этой верой связаны. И потому мы застрахованы как от чумы папизма, так и от возрождения фундаментализма. Наряду с трансцендентальным опытом, мы последовательно культивируем скептицизм. Отучая детей воспринимать слова слишком всерьез, мы учим их анализировать все, что они видят и слышат. Это является составной частью школьной программы. В результате у нас, на Пале, еще не появилось красноречивого подстрекателя толпы наподобие Гитлера или нашего ближайшего соседа полковника Дайпы.
Для Муругана это было уже чересчур;
— Но взгляните, как вдохновляет полковник Дайта свой народ! — вспылил юноша, не в силах долее сдерживать себя. — Какая преданность! Какое самопожертвование! Здесь вы ничего подобного не встретите.
— И слава богу! — искренне заявил доктор Роберт.
— Слава богу! — эхом отозвался Виджайя.
— Но ведь это прекрасные качества! — не уступал Муруган. — Я восхищаюсь ими.
— Я также восхищаюсь ими, — сказал доктор Роберт, — вроде того, как я восхищаюсь тайфуном. К сожалению, это вдохновение, эта преданность и самоотдача несовместимы со свободой, не говоря уж о разуме и человеческом достоинстве. А свобода, разум и достоинство — как раз те ценности, ради которых трудится Пала с самых времен вашего тезки, Муругана-реформатора.
Виджайя вытащил из-под сиденья жестяную коробку и, открыв крышку, раздал всем сандвичи с сыром и авокадо:
— Надо поесть, прежде чем ехать дальше. — Он завел мотор и, в одной руке держа сандвич, другой вырулил на дорогу. — Завтра, — пообещал он Уиллу, — я покажу вам деревню, а моя семья за ленчем будет еще более примечательным зрелищем!
Почти у самого въезда в деревню он направил джип в боковую колею; дорога карабкалась вверх, петляя меж террас с рисовыми полями, огородами и фруктовыми садами; на особых плантациях выращивались молодые деревца, которые шли на сырье для бумагоделательной фабрики в Шивапураме.
— Сколько газет издается в Пале? — поинтересовался Уилл и с удивлением узнал, что только одна. — Кто же держит монополию? Правительство? Правящая партия? Или какой-нибудь местный Джо Альдехайд?
— У нас нет монополистов, — заверил его доктор Роберт. — Есть коллегия редакторов, представляющих интересы различных партий и течений. Каждому в газете отведено определенное место. Читатель может сопоставить их аргументы и прийти к собственным выводам. Помню, как я был потрясен, впервые взяв в руки одну из ваших больших газет. Пристрастность в заголовках, односторонность изложения и комментария, лозунги и призывы вместо разумных доводов. Никакого обращения к рассудку, вместо этого — стремление воздействовать на условные рефлексы избирателей, а помимо прочего — криминальная хроника, объявления о разводах, анекдоты, всяческая чепуха — все, чтобы отвлечь внимание, не позволить думать.
Машина одолела подъем, и теперь они находились на гряде меж двух головокружительных спусков; налево внизу простиралось окаймленное деревьями озеро, направо была видна обширная долина, где меж двух деревень, отличаясь неестественно-правильными геометрическими очертаниями, высилось здание огромной фабрики.
— Цемент? — предположил Уилл.
Доктор Роберт кивнул.
— Одна из необременительных для нас отраслей промышленности. Мы полностью удовлетворяем свои нужды и производим немного на экспорт.
— А население этих деревень обеспечивает рабочую силу?
— Да, они работают там, когда свободны от труда в поле, в лесу и на лесопильном заводе.
— И такая система временной занятости оправдывает себя?
— Смотря какие задачи поставить перед собой. Максимальной эффективности мы не имеем. Но на Пале максимальная эффективность не является категорическим императивом, как у вас, на Западе. Вы стараетесь получить наибольшее количество продукции за наикратчайший отрезок времени. Мы же в первую очередь думаем о людях и об удовлетворении их нужд. Перемена видов деятельности не ведет к увеличению объема производства. Но многим нравится заниматься то одной, то другой работой, не ограничивая себя в течение жизни каким-то одним видом деятельности. Выбирая между механической эффективностью и человеческим удовлетворением, мы предпочитаем последнее.
— Когда мне было двадцать лет, — вмешался Виджайя, — я четыре месяца проработал на этом предприятии, затем два с половиной месяца на производстве суперфосфатов, а потом полгода провел в джунглях на лесозаготовках.
— Чертовски тяжелый труд!
— Двадцать лет назад, — объявил доктор Роберт, — мне довелось выплавлять медь. Потом я ходил в море на рыболовецком судне. У нас каждый понемногу обучен всем работам. И потому все мы имеем представление о самых различных предметах и ремеслах, о сообществах людей, об их нравах и способах мышления.
Уилл покачал головой:
— Я бы предпочел узнать обо всем этом из книжки.
— Читая книгу, вы обретаете книжное знание, но истинное знание от вас ускользает. В глубине души все вы остаетесь платониками, — добавил он. — Вы преклоняетесь перед словом, и отвергаете материю.
— Скажите это священникам, — заметил Уилл. — Они вечно упрекают нас в грубом материализме.
— Да, ваш материализм груб, — согласился доктор Роберт, — потому что неполноценен. Вы предпочитаете абстрактный материализм. А мы материалисты конкретные, наш материализм — это бессловесное созерцание, осязание и обоняние, это материализм напряженных мускулов и испачканных рук. Абстрактный материализм ничем не лучше абстрактного идеализма, поскольку делает почти невозможным сиюминутный духовный опыт. Познание всех видов работ как знакомство с конкретной материальностью является первым, обязательным шагом на пути к конкретной духовности.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
